«Не важно – страшно мне или нет»

«Не важно – страшно мне или нет»

23 декабря 2016 8:13
3803

 «Не важно – страшно мне или нет»

Из цикла «Наши люди»

Многим камчатцам известно имя Дианы Бойко. Сотни жителей, несколько трудовых коллективов Камчатки принимали участие в судьбе этой маленькой девочки с врожденным онкологическим заболеванием. Собирали деньги, чтобы помочь семье вылечить Дианку. Борьба за ее жизнь не прекращается ни на день уже три с половиной года. Российские онкологи призвали на помощь коллег из США. Три месяца девочку лечили в Нью-Йорке, потом – химиотерапия в Москве, и 7 января Диана с мамой снова летят в Америку.

Сегодня мы познакомим вас с мамой Дианы. Да, это не выдающаяся творческая личность, не видный общественный деятель. Это молодая женщина, тихо, с улыбкой на лице, ежедневно совершающая подвиг. Не ради всего человечества – ради одной-единственной маленькой девочки. И только благодаря силе своей мамы, ее тяжелому труду, ее великой вере, ее самодисциплине Диана продолжает жить, расти, смеяться, узнавать большой удивительный мир. Благодаря маминой настойчивости и даже, можно сказать, смелости, Диана опровергла прогнозы и представления лучших врачей, которые были уверены, что девочка не выживет. Более того – ее маме удается в очень сложных условиях воспитывать Диану так, что она не избалована, не эгоистична (в отличие от многих детей с онкологическими заболеваниями), очень самостоятельна, общительна, прекрасно развита.

Наталья Бойко никогда не жалуется на жизнь. О трудностях рассказывает, только если спросишь напрямую. В ситуации, о которой говорят «врагу не пожелаешь», Наталья умеет найти место для радости, юмора и веселья, чтобы питать целительными эмоциями свою девочку. Каково же это – в одиночку, за тысячи километров от семьи и от родины растить дочку со смертельным заболеванием счастливым, солнечным человечком?

Наша справка:

Диана Бойко родилась в 2013 году с онкологическим заболеванием, нейробластомой. Первую операцию перенесла в 7 дней в Камчатской краевой детской больнице. На сегодня Диана перенесла 11 операций, среди которых сложнейшие – на головном мозге (удаление метастаза) и аутотрансплантация костного мозга. Девочка получает химиотерапию, лучевую терапию, новейшее экспериментальное лечение в онкоцентре Нью-Йорка. Основное лечение проходит в Москве, в Федеральном научно-клиническом центре детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Д. Рогачева.

Одна вера на двоих

- Наташа, рождение Дианы перевернуло жизнь вашей семьи, погрузило вас всех – тебя, мужа, сына, которому тогда было всего 4 года, – в жесткую реальность разлук, больниц, страха за малышку, бесконечных больших расходов... За три с половиной года вы с Дианой провели дома считанные дни. Были моменты, когда врачи вообще не оставляли надежды. Как это все изменило тебя и твое отношение к жизни?

- Кардинально! Я начала ценить совсем другие вещи. Раньше для меня в первую очередь были важны материальное благополучие, чистота и порядок в доме, вовремя приготовленный ужин. Так рос наш старший сын, Данил. Я наводила блеск и готовила еду, чтобы встретить мужа с работы в полном порядке, а сын в это время был предоставлен сам себе. Сейчас я стремлюсь как можно больше тепла и внимания дать ребенку, трачу на дочку все возможное время, а всякие уборки и другие бытовые нужды могут и подождать.

- Огромную часть жизни Дианы занимают клиники и медицинские процедуры. Она воспринимает это естественно или уже задает вопросы, почему так происходит?

- Для нее, конечно, это больше норма, но она взрослеет и начинает понимать, что у нее есть дом, где живет ее брат. Когда я говорю: «Полетим домой», она уточняет: «К братику?». «Полетим в Америку» значит совсем другое, она это тоже понимает – у нее там осталась подружка Белла.

Когда утром бужу Диану и говорю: «Поедем в больницу», она просит: «Мамочка, я не больна, давай не поедем» или спрашивает: «Зачем?». Если сдать кровь из пальчика – она спокойна. Если едем на МРТ, и я говорю: «Подышать маской», Диана знает, что будет: она подышит, уснет, потом проснется (МРТ головного мозга маленьким детям делают под наркозом – прим. авт.). А когда мы заходим в процедурный кабинет и начинаем снимать платье, она понимает, что будут вставлять иголку в порт, и кричит, плачет, потому что боится укола. Иногда мы приходим кого-нибудь навестить в пансионат при больнице, где жили какое-то время – для Дианы это «другая больница», там игровая комната, велосипеды, люди, которые с ней здороваются и не делают ей больно. В пансионате есть «наша комната», дочь ее помнит. В Москве словом «дом» мы называем амбулаторную квартиру, в которой живем, но она начинает понимать, что где-то есть место, где живут папа, брат, бабушка, и мы должны туда вернуться! Я ей повторяю: «Надо выздороветь, чтобы вернуться домой, к братику». И она чаще стала об этом говорить.

Больница присутствует в играх Дианы. Она заклеивает лейкопластырем ручки-ножки куклам, бинтует, заставляет их дышать маской. Или себя пластырем обклеит – лечится.

- Чем занимаетесь в свободное от больницы время?

- Ездим на все мероприятия, куда нас приглашает благотворительный фонд, взявший нашу семью под опеку: в океанариум, в театры, недавно ездили на детскую оперу «Маугли», бывают встречи с интересными людьми, например, в Олимпийский комитет ездили, на съемки передач, на различные фестивали. Гуляем по Москве – здесь много парков и красивых мест. Дома делаем поделки, собираем мозаики, освоили лото, домино. Все идет в дело: пластилин, краски, фломастерами любит пол разрисовывать.

- В этой долгой разлуке кто-нибудь заменяет тебе родных? Откуда черпаешь силы?

- Никто и ничего не заменит семью! Держаться помогает в первую очередь самовнушение, что надо дойти до цели, надо пройти весь этот путь, сколько бы он ни потребовал сил и терпения, а потом все будет хорошо. Я очень хочу домой. Постоянно чувствую боль от разлуки, мой сын растет без меня, и для него это тоже нелегко. Он пошел в школу, дела там не очень хорошо, и я переживаю. Это самый тяжелый, самый больной для меня момент. Конечно, прошу близких, чтобы понимали меня, не слишком дергали, поменьше сообщали плохих новостей и сами принимали бы решения. Ведь на таком расстоянии я им ничем помочь не могу – а если буду переживать, это скажется на Диане.

Бывает, что перенервничаю, выскажусь Юле (председатель БФ «Спаси жизнь» Ю. Ромейко всегда на связи с подопечными – прим. авт.), поплачу тихонько в уголке, и все. Снова собралась, настроила себя и вперед. Дело в том, что мое состояние полностью отражается на Диане. Вы же знаете, что на работу иммунной системы, всего организма влияет эмоциональный настрой. У Дианы еще нет своей веры в выздоровление – можно сказать, что ее организм пользуется моей. Поэтому я не позволяю себе раскисать, гоню прочь мрачные мысли.

- Выбирать правильные мысли нелегко, особенно когда есть повод для страха. Как ты справляешься с ним?

- Не скажу, что научилась справляться со страхом. Он присутствует. Но я постоянно настраиваю себя, что надо идти вперед, надо пробовать все способы лечения, которые предлагают врачи. Я себе не прощу, если что-то не попробую, чего-то не узнаю, упущу хотя бы маленький шанс. От меня зависит ее жизнь, и мне надо бороться до конца, чтобы Диана жила. Другого нам не дано. И тут уже не важно: страшно мне или не страшно.

Непрерывный эксперимент

- Выбирая рискованные методы лечения, ты ищешь этот спасительный шанс?

- Конечно. Страшней всего понять, что была возможность, но я ее упустила. Так стоял вопрос об операции на головном мозге, когда Диане удаляли метастаз – делать или нет? Можно было поехать домой, создавать благоприятные условия, но в итоге летального исхода было не избежать. Эту болезнь не вылечишь, сидя дома. Либо положить дочку на стол – и надеяться, что повезет. Потому что неизвестно, какой она будет после операции – «овощем», неадекватной... Все же могло быть, это все-таки головной мозг. Но если бы я увезла ее домой, я бы не простила себе того, что не попробовала, не дала шанс. Я попробовала, и мы после этого уже два года живем, хотя нам не давали никаких гарантий.

Также сейчас стоит вопрос об экспериментальном лечении. Не факт, что оно поможет, что от него не станет хуже, но это шанс, его надо брать и пользоваться.

- Ты говоришь сейчас о лечении в Нью-Йорке? Расскажи об этом эксперименте, пожалуйста.

- У Дианы такое заболевание, что самое опасное в нем – его возвращение. Кажется, что болезнь ушла, но она вдруг дает рецидив – в любой момент и в любом месте организма. Если такое случается, спасти ребенка от смерти практически невозможно. И медицина ищет способ предотвратить наступление рецидива. Именно для этого мы летаем в Нью-Йорк. Только там, в онкологическом центре им. Слоуна-Кеттеринга, изучают новый экспериментальный метод терапии против рецидива нейробластомы, и довольно успешно. Клинические испытания проводятся около двадцати лет, но метод все еще находится в стадии эксперимента.

В каком-то смысле весь наш путь – сплошной эксперимент. Он начался с самого рождения Дианы. Каждый организм отвечает на химиотерапию по-своему. Лечение одно, а реакция у всех – разная. У Дианы, например, на 6-м блоке химиотерапии была потеря сознания и остановка дыхания из-за передозировки. И препарат, который мы получали в нашей клинике в России, тоже экспериментальный и применяется только в ней.

Мы пробыли в Нью-Йорке на лечении три месяца, но лишь спустя несколько лет можно будет оценить его результат: когда мы увидим, что болезнь не вернулась. Нужно приезжать на контроль, а это каждый раз страх, потому что если случится рецидив, для нас больше нет лечения.

Сейчас нас пригласили в Нью-Йорк на две недели провести курс терапии. Этот этап состоит из 4-х курсов, и первый Америка готова нам подарить. Надо будет взять с собой только деньги на проживание, транспорт, питание и переводчика. Но остальные 3 курса будут платные, и я не знаю, получим ли мы их. Чтобы благотворительный фонд оплатил расходы, нужна рекомендация врачей, а они будут смотреть по обстановке. На данный момент они не готовы дать рекомендацию. Считают, что за экспериментальное лечение без стопроцентного результата отдавать такие большие деньги не целесообразно.

- Сколько стоит ваша терапия в США?

- Первый этап, который занял три месяца, стоил 1,5 миллиона долларов. На втором этапе каждый курс стоит 700 тысяч долларов. Первый этап врачебный консилиум нам рекомендовал, а оплатил лечение фонд «Подари жизнь».

- То есть именно благотворительный фонд подарил вам если не жизнь, то надежду?

- Да, мы благодарны всем, кто нам помогает пройти этот путь, и в первую очередь фондам – камчатскому «Спаси жизнь» и московскому «Подари жизнь». Московский фонд оплатил лечение, а камчатский собрал деньги на сопутствующие расходы, и в Москве мы живем в квартире, которую арендует наш фонд для таких семей. Благодаря фондам проще ориентироваться добрым людям, которые хотят помогать больным детям, фонды организуют эту активность. Я сомневаюсь, что люди поодиночке, без чьего-то призыва, приходили бы и что-то делали. Если никто не приглашает, люди не идут – это как в гости. Благодаря фондам такие люди находят нас, помогают, и я всем очень благодарна за то, что у нас появился шанс жить и радоваться, и что наша малышка живет, улыбается, взрослеет и удивляет нас.

Американские впечатления

- Ты можешь сравнить уровни медицинской помощи на Камчатке, в Москве и в Нью-Йорке. Велики ли различия?

- Конечно! Они огромны. Если брать Камчатку и Москву – отличия в элементарных условиях. На Камчатке нет онкоцентра, где специальные чистые палаты, отдельные туалеты, прачечные. Одна комнатка – в ней и кухня, и моются, и спят, и «химичатся». Нам промывку физраствором за сутки до «химии» ставили и через сутки после – отменяли. А в Москве мы круглосуточно на нем были все четыре месяца, чтобы организм промывался, и не накапливались токсины.

Между Москвой и Нью-Йорком разница больше в отношениях медиков к родителям, ну, и в технологиях тоже. В США лекарство ребенку не введут, пока мама не посмотрит, что именно вводят и есть ли там имя ее ребенка. А у нас придут, сделают, пока мама на минутку вышла, и знать не будешь – сделали они вообще и что именно. В курс особо не ставят. Врачи на обходе много не разговаривают, ничего не рассказывают. Там – постоянный контакт с мамой, ей объясняют каждый шаг. Все препараты уже заранее подготовлены, укомплектованы, медсестрам не надо ничего разводить, в шприцы набирать. И очередей, как у нас, нет: вечные эти очереди, мамочки в них ругаются, дети все это слушают. Там, наоборот, все улыбаются, все счастливые, добрые. Волонтерство развито до уровня постоянного сопровождения. Если мама зашла с ребенком в игровую комнату, волонтеры сразу начинают заниматься с ребенком, играть. Это очень важно, потому что находиться постоянно вдвоем тяжело, а когда разные люди готовы общаться, ребенку интересно, а мама может отдохнуть. В качестве волонтерской помощи предлагают и массаж, и маникюр, чтобы мамы чувствовали себя хорошо.

В клинике нет режима стерильности, к которому привыкли мы. Все ходят в уличной обуви, в верхней одежде, многие врачи прямо из дома приходят в медицинских костюмах, не переодеваясь. Но, несмотря на это, кругом идеальная чистота, ни одной соринки. А если у ребенка кашель или насморк, его тут же изолируют в отдельное помещение и входят к нему в специальных масках и халатах, чтобы не разнести инфекцию.

- Вы были на дневном стационаре – жили в гостинице, гуляли по городу, выезжали на экскурсии. Чем запомнились Нью-Йорк и американцы?

- Своими сияющими улыбками! Они очень открытые, общительные, доброжелательные люди. Стоило мне заблудиться, прохожие видели на моем лице растерянность и сами подходили и предлагали помощь, не дожидаясь, пока я попрошу. Объяснялись терпеливо, жестами, через переводчик в телефоне, до тех пор, пока я не пойму. Там не скажут: «Понаехали тут!». Я не увидела в людях злости, агрессии, недовольства. На меня, русскую, ни разу не посмотрели косо.

Конечно, я не жила там как свободный гражданин и не могу судить по поводу работы, жилья и всего остального. Мы жили на благотворительных условиях, в гостинице, где все создано для того, чтобы маме с больным ребенком было комфортно, поэтому я сужу поверхностно. Но я чувствовала, что там нет разделения на своих и чужих. Уважение и дружелюбие распространяется на всех. Не так, как у нас с Украиной, например. Когда начали помогать украинским беженцам, все сразу возмутились: «А почему им, а мы что, хуже?». Хотя мы-то не были в беде. Ты хорошо живешь, не мучаешься, не страдаешь – чего ты злишься?

Если говорить о Нью-Йорке, Манхэттен – каменный город, асфальт, бетон и никакой зелени, кроме центрального парка. Есть красивые места, но есть и свои минусы: мусор с улиц вывозят редко, раз в неделю, и летом стоит страшное зловоние. Везде что-то строят, стоят ограждения, очень шумно, много машин, полицейские со свистком регулируют движение, как в кино.

Нам очень помогали русские, которые живут там или учатся. Девушка, которая познакомилась со мной в социальной сети, окружила нас заботой, а на день рождения Дианы организовала настоящий праздник на берегу океана, с воздушными шарами, с пикником, барбекю, было очень здорово.

Только здесь и сейчас

- Ты уже долго живешь в Москве, побывала в Америке – не появилось ли желание переехать с Камчатки?

- Очень хочу переехать в Подмосковье, чтобы быть ближе к больнице. Все-таки присутствует страх, что на Камчатке Диана останется без необходимой медицинской помощи. То же МРТ, которое покажет головной мозг, детям на Камчатке не делают, с лекарственными препаратами могут быть проблемы, и оказать Диане экстренную помощь будет очень тяжело, потребуется перелет, а это такой риск, что у меня есть желание переехать. Нужно быть начеку.

В то же время планировать ничего невозможно. Только в пятницу я заказала билеты, чтобы лететь на Камчатку и встретить Новый год с семьей, а в понедельник мне сообщили, что билеты нужно брать в Нью-Йорк, потому что 9 января начинается курс лечения. И так во всем. Полгода назад мы получили в Петропавловске квартиру, чтобы создать подходящие условия ребенку-инвалиду, но я еще даже не видела этой квартиры, муж не начинает делать ремонт, потому что считает нужным все обсудить и выбрать вместе со мной, и мы не знаем, когда это случится. Мы не заглядываем в будущее. Живем только здесь и сейчас. Главная задача – вылечить Диану, остальное можно наверстать.

Если у вас появилось желание поддержать семью Бойко, вы можете обратиться в благотворительный фонд «Спаси жизнь» и узнать, как это сделать наилучшим образом, по тел. 8-914-024-2565.

Эмма КИНАС, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

Фото из архива Натальи БОЙКО

23 декабря 2016 г.

  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».
  •  «Не важно – страшно мне или нет».

Обсуждения новости

✎ Написать комментарий

Гуру физкультуры Всея Камчатки Леониду Копаневу - 90

28.06.2023
15626
Гуру физкультуры Всея Камчатки Леониду Копаневу - 90

До сих пор мы встречаемся на футболе и, глядя на него, я всегда невольно задаюсь вопросом: «Где же этот предел человеческих возможностей, и в чём секрет небывалой бодрости, фантастической работоспособности и долголетия этого чудо-богатыря?». Сегодня, 28 июня, почётному физкультурнику Всея Камчатки, футбольному судье республиканской категории, отличнику физической культуры и спорта Леониду Васильевичу Копаневу исполняется 90 лет!

Он родился 28 июня 1933 года недалеко от кожевенного комбината имени III Коминтерна в деревне, что располагалась в пригороде Кирова (город Вятка до 1934 года). С детства мечтал быть моряком, поэтому и попал на Камчатку. Но судьба в корне изменила всю его жизнь, придав ей спортивный привкус, спортивный азарт, спортивную стойкость и спортивное долголетие. Каждое утро он привычно начинает с зарядки, дыхательной гимнастики и веры в добрые новости очередного дня своей жизни.

Один из патриархов камчатского спорта и сейчас продолжает трудиться во благо развития физкультуры в Петропавловске-Камчатском, имея за плечами 66 лет трудового стажа. И это не предел… Он воспитал и продолжает воспитывать поколения здоровой и физически крепкой молодёжи. Строгий, но справедливый физрук с богатым жизненным опытом, горячо любящий своё педагогическое ремесло. Словно о таких, как Леонид Васильевич, однажды и написал Александр Блок: «И вечный бой! Покой нам только снится...».

Историк по образованию, окончив в середине 60-х камчатский филиал Хабаровского педагогического института, он работал в профессии всего один год. И снова вернулся в спорт, но уже как педагог, занимаясь подготовкой молодёжи в среднем и высшем мореходном училище, далее в Рыбопромышленном, а ныне в Политехническом техникуме. Он успел принести немало пользы, трудясь на посту председателя Горспорткомитета, 25 лет успешно возглавлял Федерацию футбола Камчатки, внеся огромный вклад в развитие взрослого и детского футбола в регионе.

Камчатский гуру физкультуры привил любовь к занятиям спортом тысячам своих воспитанников, которые успешно выступали на городских, областных, краевых, зональных и республиканских соревнованиях по многим видам спорта. Сегодня Леонид Копанев носит гордое звание «Ветеран спорта России». Но своим главным достижением в жизни считает родную семью. А теперь, что такое дожить до 90 лет семейному человеку по «системе Копанева»: это две дочери, один внук, три внучки, одна правнучка, два правнука, а также зяти и невестки. Впрочем, обо всём по порядку расскажет сам юбиляр.

-Леонид Васильевич, как судьба привела вас на Камчатку?

- Я с детства мечтал быть моряком. Как сейчас помню, мне мама сшила белый китель с якорями и пуговицами, с нашивками, и я всегда в нём гарцевал перед гостями, когда они собирались у нас на какие-то праздники. Повзрослев, я тоже мечтал о море, пытался петь морские песни, такие как «Раскинулось море широко», подражая Утёсову и так далее. С детства как-то засела у меня в голове мысль о море, хотя моря я не видел. После окончания семилетки в школе рабочей молодёжи я продолжал трудиться на родном кожевенном комбинате, параллельно занимаясь футболом, хоккеем с мячом и лыжными гонками. Подавал заявки на поступление в мореходные училища городов нашей страны, но, по разным причинам, получал отказы. А мой путь на Камчатку начался с города Херсона, куда в мореходку приехал представитель Министерства рыбного хозяйства страны по фамилии Абрамович, который набирал курсантов в мореходную школу Петропавловска-Камчатского.

Я с боями сдал вступительные экзамены, и в составе шестидесяти счастливчиков отправился в Москву, откуда на поезде добирался через весь Советский Союз во Владивосток. Далее на пароходе «Сибирь» через ещё шесть суток морского путешествия я попал на Камчатку. Город нас встретил непогодой, слякотью и первая мысль, которая тогда у меня возникла: «Куда я попал?». Здесь мои первые морские университеты начались с изучения такелажа на бригантине «Штурман» и первого морского похода в залив Корфа, чтобы «оморячиваться». С тех пор и никогда я не болел морской болезнью. Отучившись три года, я получил специальность - механик третьего разряда, штурман малого плавания.

-В какой момент окончательно поняли, что связали свою жизнь с физкультурой и спортом?

- Это пришло со временем. Я мечтал получить высшее образование по своей специальности. Но мореходная школа не давала аттестата о среднем образовании. И мне пришлось доучиваться в школе рабочей молодёжи. Поэтому в море ходить я пока не мог, но продолжал работать матросом на стоящем в порту Петропавловска «Штурмане». А в мореходной школе я проявил себя как спортсмен, как общественник, и мне предложили должность работника в городском комитете комсомола. Там кроме основных обязанностей у меня был и спорт, и художественная самодеятельность. Даже участвовал в сценической постановке драмы Лермонтова «Маскарад». Какая у нас была самодеятельность, какие были вечера! Какие девчонки приходили! Кстати, билеты на танцы и спектакли выдавались только лучшим курсантам. Ну, а за родную мореходку я бегал на лыжах, играл в футбол и в хоккей с мячом. Когда окончил ШРМ, то задал себе вопрос: «Что делать дальше?» Мою мечту быть моряком пересилило желание работать с ребятами, заниматься спортом и общественной работой. И мне предложили должность заведующего оборонно-спортивным отделом Обкома комсомола.

-Руководящая спортивная работа всегда приносила удовлетворение?

- Всё зависело от обстоятельств и от ситуаций. В оборонно-спортивном отделе я занимался в основном снабжением районов спортивным инвентарём, участвовал в организации спортивных массовых мероприятий. Но бумажная часть этой работы мне настолько надоела, что я с удовольствием принял предложение Гриши Вайнеса, который тогда был председателем городского спорткомитета. Он так хотел сбежать с этой должности, что сказал: «Васильевич, давай займи моё место!» И что-то меня подвигло на это. Всё лучше, чем сидеть перебирать бумаги и ездить по разным торговым организациям. И я пошёл работать председателем городского комитета физкультуры и спорта. И с какими людьми я тут работал! За туризм у меня отвечал Владимир Иванович Семёнов (с 1990 года - Почётный житель Петропавловска-Камчатского), Кожемякин отвечал за школьный спорт и так далее. Все были общественники и работали на совесть! И вот я без всякого официального штата работников у себя в комитете организовывал «Эстафету мира», те же соревнования по лёгкой атлетике для школьников на сопке Любви. Мы всё делали сами - всё таскали на своём горбу, флаги, плакаты, украшения, сами занимались разметкой. Ведь тогда как такового стадиона в городе ещё не было. Зимой проводили соревнования на Култучном озере, там же проходила церемония награждения. Вот так началась моя активная спортивная общественная работа.

-Наверняка футбол и хоккей занимают отдельное почётное место в вашей биографии?

- Футболом я начал заниматься ещё в Кирове. На Камчатке уже играл и в хоккей, и в футбол за мореходку, за команду ДСО «Пищевик». Первую хоккейную площадку, помню, мы залили в центре за техникумом возле кочегарки на месте волейбольной площадки. Сами трамбовали снег, таскали воду из кочегарки для заливки льда. Сами сварили ворота, играли шесть на шесть в хоккей с мячом длиннющими клюшками. И это были первые хоккейные матчи на Камчатке. Вообще я всегда совмещал работу и увлечения. В начале шестидесятых мне предложили должность председателя областного спорткомитета. Я в это же время как раз начинал судить матчи первенства СССР класса Б. Зная, что мне опять предстоит заниматься бумажной волокитой, я хотел отказаться. Хоть я партийный, но всё же попросил дать время мне подумать. Думаю до сих пор... Тогда, кстати, предложил руководству Камчатской области вместо себя кандидатуру Юрия Ронжина, который уже имел опыт работы в городском спорткомитете. И меня услышали. Так я ушёл от этого предложения. После окончания института я год преподавал историю. Но освободилась должность преподавателя физвоспитания в камчатском мореходном училище, куда меня позвали работать, и где я трудился почти тридцать лет.

-Есть ли отличие в отношении местных властей к развитию спорта на Камчатке в советские времена и сейчас? Кто более эффективен?

- Конечно, более эффективной была работа советских партийных организаций. Правда, и там были казусы. Например, помню, мне рассказывали анекдот про одного чиновника, который при подготовке региональных сборных команд к зональному первенству перепутал хоккеистов с лыжниками. Но это говорит об интеллекте отдельно взятого человека. А вообще отношение людей в руководстве регионом было ответственным, и они серьёзно занимались вопросами развития спорта на Камчатке. Что вы хотели, если у нас вопросами развития футбола занимались даже на заседании бюро обкома партии. Вот они реально этим занимались и реально помогали. И это была система, где всегда строго спрашивали с руководителей профильных организаций за развитие того или иного вида спорта. Они этим интересовались. Когда строили в 1959 году наш первый стадион в центре города, там к восьми утра регулярно на выездные совещания собирались все партийные боссы. И это при том, что стройка стадиона была народной, ими на месте решались вопросы о помощи в поставке стройматериалов. Я тебе честно говорю, если бы не партия, то тогда бы мы ничего из спортивных объектов не построили.

-Я слышал очень много добрых слов от наших старожилов о первом секретаре Камчатского областного комитета КПСС Дмитрии Ивановиче Качине. Он очень много сделал, в том числе, и для развития камчатского спорта. Вы согласны?

- Дмитрий Иванович отличный человек и руководитель был отличный. Он много никогда не говорил, он много делал. Во многом велика его заслуга и в формировании в начале 70-х нашей футбольной команды «Вулкан». Я как раз в те годы судил первенство Союза в классе Б, а потом в А. Помню до отказа набитый наш домашний стадион, как люди стремились попасть на него в эпоху взлёта «Вулкана», становившегося призёром зональных соревнований и шедшего на повышение ещё до победы в Кубке РСФСР 1973 года. Атмосфера на стадионе у нас царила необыкновенная. И вот сейчас я вновь это почувствовал, когда начались игры молодых камчатских футболистов в ЮФЛ, я захожу в раздевалку и ощущаю атмосферу игр того первенства Союза. Единственное, чего не чувствую, так это запаха травы, потому что она у нас на газоне теперь искусственная.

-Чем вам особенно запомнился камчатский спорт советской эпохи?

- Тогда действительно был всенародный интерес к спорту и особенно к футболу. Помню, лежу в Сочи на пляже, ко мне подходит какой-то человек в кепке и спрашивает, мол, Леонид Васильевич, как там наши на Камчатке сыграли. Я-то примерно был в курсе, мне сообщали. Вот это было единение людей вокруг спорта! То же самое происходило на волейбольных матчах «Домостроителя». Трибуны всегда были битком. А сейчас пришли печальные в этом плане времена. Каждый сидит в своей норе и думает только о деньгах.

-Современная спортивная молодёжь отличается от поколения физкультурников вашей молодости?

- Как небо и земля. Хотя условия тренировок, экипировка спортсменов сейчас несравнимо высока в отличие от нашей эпохой. Наше поколение - это дети войны, многие были обездоленные, потерявшие родителей. Мы сами себе подшивали бутсы, сами клепали шипы, подгоняли простые ботинки под лыжный вариант и так далее. Сейчас всё это есть в большом количестве в продаже. И это хорошо. Но современные юноши не хотят этим заниматься. Современный студент, как правило, кроме зарабатывания денег больше ни о чём не думает. Образование и физвоспитание для него как побочный эффект. И это всё идёт из воспитания в семье, в детском саду и в школе. Вот вам пример, сейчас ввели даже в детских садах должность руководителя физвоспитания. Но толку нет. Ко мне всё больше теперь на занятия приходят парни и девчонки, которые не умеют ни ходить, ни прыгать, а уж о работе с мячом я промолчу. Фактически всё изучаем с чистого листа. Если раньше у меня на отделении был максимум 1-2 студента, освобождённых от занятий физкультурой, то сейчас таких по 5-7 человек. Мы к чему и куда идём такими темпами? Во времена СССР был культ спорта и здоровья. Занимались с утра до вечера, готовили школьные команды на уровне города и области, проводились школьные спартакиады.

-Чего не хватает сегодня для полноценного развития физической культуры и спорта на Камчатке?

- Спортивного воспитания в семье не хватает. Чтобы это было массовым явлением. Массовой должна быть и тяга к получению знаний и образования. Учить не хочешь, предмет знать не хочешь - получи двойку, иди, учи и исправляй материал. Вот пример с моим правнуком, он учится в пятом классе. Жена внука была на собрании сына и классный руководитель ей рассказала, что заниматься теперь просто невозможно. Приходит бабушка, дедушка, отец, мать и за горло берут: «А чего вы поставили ребёнку двойку?». В нашу бытность такое мы и представить не могли. Проштрафился, получил подзатыльник и помалкивал, занимался исправлением «неуда». А сейчас провинившиеся взяли за привычку качать свои права... Права теперь без ограничений имеет и ребёнок, и родитель, а вот с обязанностями какая-то проблема!

-Физкультурник Копанев вчера и сегодня. В чём основные отличия? Зарядку делаете?

- Конечно, есть отличия. Сейчас я уже на своём примере не могу показать ученикам то, что мог показать в былые годы. Но зарядку делаю каждый день. Ну, с пацанами пытаюсь дёргаться, но как дёргаться, если палец вывернут в другую сторону. Долгие годы, тем более, сейчас, согнуть его не могу. Это всё физкультура, так сказать... А так, дыхательной гимнастикой я каждое утро занимаюсь, отжимаюсь. А на даче полдня на четвереньках поползаю на грядке, тоже своего рода физкультура.

-Футбольный судья Копанев, какой он?

- Я ни разу не взял мзду за всю свою судейскую карьеру. А предложения на первенстве Советского Союза были и не раз. Приходилось иногда брать игру под жёсткий контроль. Я уже не помню, какой это был год, матч в Благовещенске. Играла местная команда против «СКА-Хабаровск». Игра была очень тяжёлая, стык на стыке, столкновение за столкновением. Я провёл на свистках весь первый тайм. В перерыве вызываю к себе главных зачинщиков конфликтов в первом тайме и говорю: «Ребята, прекращайте! Зачем превращаете игру в бойню? Пока держал игру на свистках, но теперь буду выгонять с поля!». А там полные трибуны, народ болеет, все орут, очень сложно судить было. Но игру удалось обуздать. Я и сейчас иногда выхожу судить на поле, но, как и прежде, я не позволяю игрокам грубить, нарушать правила и не плавлю игру, превращая футбол в бойню. Вообще, судья на поле всегда как будто находится между Сциллой и Харибдой. Но эта работа мне до сих пор нравится.

-Я буду прав, сказав, что ваша семья - это ваш тыл, а ваша супруга была не просто женой, а надёжной опорой и соратником?

- Я всю свою сознательную жизнь провёл на хоккейной площадке и футбольном поле, на судейских семинарах, на зональных соревнованиях в разных городах страны - Хабаровск, Благовещенск, Чита и так далее. Бывало, что выезжали с командами надолго, проводил в командировках по полтора месяца. И моя супруга на склоне лет сказала: «Лёня, я подсчитала, что мы с тобой вместе жили где-то половину срока из всех наших прожитых лет». А мы прожили вместе почти 61 год. И всё это спорт, футбол и хоккей! Конечно, ей тяжело было со мной. Каждую весну сборы - то Владивосток, то Фергана, то Сочи. С возрастом мне становилось всё труднее. И всегда Анюта ждала меня дома, встречала и поддерживала, как могла. Я перед своей женой преклоняюсь. Больше о ней нужно говорить. Ведь она берегла семью. Она была сирота, она никогда не курила, не брала в руку рюмку, а думала только о детях и обо мне. Я ей благодарен за то, что она мне позволила заниматься тем, что мне интересно. А мне всегда интересно встречаться с людьми. Вот как с тобой сейчас. Я познаю человека, его интересы, и так мы подпитываем жизненной энергией друг друга.

-Откуда черпаете силы для работы, не появляется ли желание уйти на заслуженный отдых?

- Я думаю, что если брошу работать, то быстрее «сыграю в ящик». Исходя из этого, я всё ещё тружусь. А потом, у меня ещё интерес к ребятам есть. Я на каждом уроке им пытаюсь что-то доказывать. Хотя понимаю, что доказывать им что-то сложно и почти невозможно. Но я хочу показать парням и девчатам, что мне небезразлично их физическое состояние. А физкультура и выполнение определённых нормативов должны быть на самом достойном уровне, как в детских садах, так и в школах, техникумах и вузах. Наша молодёжь обязана быть сильной и здоровой! А дорога к здоровью начинается с воспитания в семье.

Беседовал Дмитрий ПЮККЕ, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

Фото из личного архива Леонида КОПАНЕВА, Евгения КОРОЛЕВА и Всеволода ГНЕЗДО

28 июня 2023 г.

Алексей Тищенко: «Всё в порядке, но всегда есть над чем работать»

02.03.2023
13834
Алексей Тищенко: «Всё в порядке, но всегда есть над чем работать»

Посетив Камчатку, двукратный Олимпийский чемпион по боксу поделился впечатлениями о полуострове, о развитии бокса в регионе, олимпийском триумфе в Афинах и Пекине.

Уроженец Омска начал своё путешествие в мир бокса с 1993 года в Рубцовске, где делал свои первые шаги, изучая азбуку популярного в мире вида единоборств под руководством своего отца. А ровно через 10 лет он выиграл свой первый чемпионат страны. Так начался путь к большим победам Заслуженного мастера спорта России, двукратного Олимпийского чемпиона (2004, 2008 года), чемпиона мира и Европы Алексея Тищенко.

В российских СМИ его однажды назвали «золотым мальчиком российского бокса». И это не случайно. После победы на чемпионате Европы 2006 года Алексей Тищенко вошёл в число бойцов, которые являются обладателями неофициального «Большого шлема» в любительском боксе. Ранее это удалось лишь десяти боксёрам, которые побеждали на Олимпийских играх, на чемпионате мира и на чемпионате Европы.

После завершения спортивной карьеры Тищенко не расстался с боксом. С 2016 года в Омске он возглавил названный в его честь Центр спортивной подготовки. Кроме того, Алексей Викторович посещает российские регионы, проводит открытые тренировки и мастер-классы для молодых боксёров. В конце февраля по приглашению Камчатской Федерации бокса Тищенко вместе с чемпионом мира Андреем Гоголевым посетили полуостров, где двукратый олимпионик побеседовал с корреспондентом «Камчатка-Информ»:

Алексей, какая олимпийская победа стала самой запоминающейся и самой трудной – в Афинах в 2004 или в Пекине в 2008 году?

- Каждая победа по-своему трудная и приятная. Сложно выделить какую-то одну. Первый раз когда выигрываешь Олимпиаду – это новые ощущения, новые эмоции. Первая победа в Афинах у меня была в достаточно раннем возрасте, я стал самым молодым Олимпийским чемпионом в истории советского и российского бокса. По этому показателю обошёл на три месяца Вячеслава Лемешева и это была моя первая крупная победа во взрослом боксе. Тогда были незабываемые и яркие эмоции, потому что этот турнир для меня складывался очень сложно. Когда через четыре года вновь выиграл Олимпиаду тоже было сложно, но как-то более понятно, более уверенно и не так напряжённо в ринге. Но эмоционально вторая Олимпиада далась намного сложнее, когда понимаешь к чему ты идёшь и что можешь потерять. Один раз побывав в этой шкуре настроиться чисто психологически и эмоционально намного сложнее.

Есть ли трудности в поиске мотивации когда защищаешь титул Олимпийского чемпиона?

- Меньше мотивации, наверное, нет. Просто все остальные соперники на тебя как-то персонально настраиваются иначе: следят, изучают, анализируют. Они выходят против тебя на ринг по-особенному заряженными. Вот в этом и есть определённые сложности, которые ты должен преодолеть с ещё большей мотивацией на успех, чем у соперников. А она здесь только в одном – защитить титул всегда сложнее и ты обязан остаться на занятой вершине.

Возникает желание поделиться накопленным опытом с молодёжью и с головой окунуться в тренерскую работу?

- Активную тренерскую деятельность не веду. Больше себя вижу до сих пор в роли функционера и организатора процессов. В Омске проходят соревнования моего имени, проведением которых я занимаюсь. Да и в Омской Федерации бокса один из руководящих постов занимаю, где стараемся развивать наш любимый вид спорта. Так что без работы не остаюсь. Прямой тренерской работой не занимаюсь, но часто провожу для ребят открытые тренировки в разных регионах страны, в беседах делюсь опытом из личной спортивной биографии. Был у меня небольшой тренерский опыт, когда по приглашению ездил в Китай, где работал с профессиональными боксёрами. В общем, иногда во мне тренер просыпается, но ненадолго.

Почему не продолжили карьеру на профессиональном ринге?

- Ну… так сложилась судьба. Были предложения перейти в профи ещё когда я активно боксировал и было уже олимпийское золото. Но меня тогда интересовали выступления за Россию на всех уровнях в составе сборной страны. А потом уже тема профессиональной карьеры на ринге не интересовала. Один выставочный четырёхраундовый бой против боксёра из Венесуэлы провёл и всё. Чего хотел достичь в любительском боксе – я достиг. Этого достаточно. Теперь масса других дел.

Периодически бываете в разных регионах страны и можете сравнить уровень спортсменов и уровень работы местных федераций. Какое первое впечатление оставляет развитие камчатского бокса?

- Всё в порядке, но всегда есть над чем работать. Видно, что есть желание трудиться и развиваться у ребят и тренеров, есть вектор направления работы у руководства Федерации. Я так понимаю, что отдалённость Камчатки и сложности выездов боксёров на турниры по России мешают развиваться боксу на Камчатке. Без частой турнирной практики на всероссийском уровне трудно развиваться боксу в отдельно взятом регионе. Поэтому есть много вопросов к технике и тактике ведения боя. Но, я думаю, что всё поправимо. Главное, чтобы стремление и желание у самих спортсменов было. Знаю, что даже в таких обстоятельствах, хоть и с трудом, но здесь готовят хороших боксёров, готовят мастеров спорта.

Вот уже год мы живём без международных турниров. В современных условиях, когда российскому спорту западный мир устроил блокаду, как сохранить на плаву отечественный бокс?

- Наверное, тут выход пока один - соревноваться в привычном турнирном режиме внутри страны. Чаще встречаться с белорусскими боксёрами. И всё же нужно стараться выезжать в другие страны с учётом того, что при Умаре Кремлёве на посту президента Международной федерации любительского бокса мы имеем допуск к международным турнирам. Вот, недавно наши мужская и женская сборные успешно выступили на международном турнире в Марокко под своим флагом и гимном. И совсем скоро наши девушки отправятся на чемпионат мира в Дели, а мужчины в мае поедут на чемпионат мира в Ташкент. Знаю, что из-за этого некоторые страны планируют отказаться от участия в мировых чемпионатах, но это не должно быть нашей проблемой.

Какое впечатление у Вас оставила Камчатка?

- Лично у меня замечательные впечатления. Мне на Камчатке как-то спокойно и уютно. Очень понравилась и природа, и люди. У вас такое место, которое оставляет желание вернуться сюда ещё раз. А Камчатской Федерации бокса и её воспитанникам пожелаю новых побед. Они движутся в правильном направлении!

Беседовал Дмитрий Пюкке, спортивный обозреватель РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

Страницы: 1 2 3 4 5 ... 45 След.