Артист Камчатского театра кукол Владимир Бережков – один из самых опытных и востребованных Дедов Морозов Камчатки. Начинал он почти 20 лет назад, расклеивая объявления и добираясь «на вызовы» на рейсовых автобусах, брался за все заказы. Сейчас заслуженный Дедушка Мороз принимает только лучшие из поступивших предложений, но работы по-прежнему много. Даже государственную премию Камчатского края на торжественном приеме губернатора 24 декабря он получал, быстро сменив роскошную шубу волшебного деда на деловой костюм.
Творческая биография Владимира – танцора, артиста, руководителя этнического танцевального ансамбля «Лач» - чрезвычайно богата. С первых дней, когда он поступил на экспериментальное отделение национального танца в камчатское музыкальное училище, и до настоящего момента, когда он занят в большинстве постановок театра и блестяще играет роль Бабса Баберлея – мужчины, изображающего женщину – в премьерном спектакле «Тетка Чарлея». Поэтому, прежде чем мы узнаем, легко ли дается Деду Морозу встреча Нового года, давайте расспросим Владимира о самых ярких моментах его профессионального пути.
- Владимир, когда вы почувствовали себя артистом?
- Еще дошкольником меня водили по детским садам, и я с удовольствием читал стихи: Георгия Поротова, уточняя, что это мой дядя написал, и Пушкина, тоже сообщая, что это написал мой дядя. А потом стал сильно стесняться. Мне хотелось выступить, песню спеть, но только мне давали слово – я словно закрывался.
В средней школе (мы тогда жили в Мильково) я занимался легкой атлетикой. В год Летних олимпийских игр в Москве, в 1980-м, я участвовал в финале пионерских «Стартов надежд», которые проходили в Артеке. В этот знаменитый лагерь попадали лучшие из лучших советских школьников, и я страшно гордился собой.
А в 9-м классе пошел в агитбригаду. Ездили в город, участвовали в областных соревнованиях агитбригад, было очень интересно. На репетиции ходили с большим желанием, они начинались уже со 2 января. И после 10-го класса я, конечно, хотел податься в артисты, в Москву. Поротов меня задержал, предложил: «Давай вначале в музучилище, к Сереже Кевевтегину». Там как раз открывалось хореографическое отделение национального танца. Надо сказать, до перестройки все мы были русские, вне зависимости от национальности, и камчадалы – в том числе. Определения «КМНС» вообще не было, и когда я впервые оказался среди настоящих северных аборигенов, у меня аж дух захватило. Учеба оказалась сказочной. Мне нравилось заниматься в ансамбле «Уйкоаль», мы ходили в походы, очень много выступали, практически каждый день, ездили по Камчатке, выезжали на материк.
- Наверное, нелегко было после такого творческого полета приземлиться в учебке танкистов?
- Да, это было очень жестко. Но отсрочки тогда не существовало, и, после первого курса меня призвали в армию. Шел 1986 год. И хотя я был физически подготовлен, приходилось нелегко – гоняли нас безжалостно много. После учебки, где я выучился на командира танка, меня направили в небольшой военный городок в Амурской области, и уже практически назначили в пехотный полк, но тут я увидел майора, набиравшего людей в военный оркестр. Меня словно кто-то подтолкнул. Забыв о природной скромности, я решил во что бы то ни стало попасть в оркестр. «На чем играешь?» - спросил майор. «Ни на чем... но я способный! В музыкальном училище учился, танцевал, слух хороший! Возьмите, не пожалеете!». Майор подумал и сказал: «Ладно, на тарелках будешь стучать!». Я аж обалдел от своего наглого счастья.
Стучать на тарелках пришлось только первые полгода и только на выступлениях. Все остальное время я усиленно осваивал тенор – очень серьезный духовой инструмент. С листа мог сыграть партию любой сложности из репертуара оркестра. А попробуй не освой! Дедовщину в армии никто не отменял, и давление со стороны старослужащих музыкантов было отличным учебным пособием. Так что лучшие педагоги – это дембеля! Играли мы в основном вальсы и марши в парках, на танцах, но и на похоронах приходилось. Жизнь была замечательная! На учениях работали официантами в офицерской столовой. Время было голодное, и служить в оркестре считалось большой удачей. Через полгода я стал командиром оркестра и уже сам учил молодых. И как-то справлялись. Но домой я возвращался бегом! Так хотелось, чтобы скорее кончилась эта долгая разлука, даже не с родными, а с Камчаткой, что аж слезы навернулись на глаза, когда шасси самолета коснулось посадочной полосы...
Вернулся в конце 1988-го и сразу восстановился в училище, а через год, под новый 1990-й, наш курс выпустили. Уже 2 января я устроился на работу в филармонию, а 4 января улетел в Палану, в «Мэнго».
- Какое впечатление на вас произвела Палана тех лет? И вообще, каково танцору национального коллектива приходилось в нелегкие годы тотального дефицита и безденежья?
- В Палане в первый приезд я провел всего 10 дней, дали мне пустую комнатку в общежитии, и все время я проводил на репетициях, подолгу задерживаясь, потому что уже 14 января «Мэнго» уезжал на гастроли, и меня сразу взяли в программу. Колесили мы по стране аж до июля: объездили Среднюю Азию, выступали по каким-то фермам в глубинке, полмесяца работали в Ташкенте, потом месяц в Москве... Коллектив был дружный, и это главное. Хотя было время – на одной картошке держались, идешь на работу голодный, и не знаешь, как танцевать? Иногда соленую рыбу давали, отмочишь – и с картошкой. Народ жил без денег, кто на земле как-то выкручивался, а нас выручало, что мы частенько выезжали на гастроли, и перед ними нам все задолженности по зарплате отдавали, плюс суточные. Да и в молодости легче все это переносится. Мы и за границей жили в таких условиях, что сейчас бы, наверное, не согласились. Приедем на какой-нибудь огромный фестиваль в Англию или Испанию, и нас селят в классе колледжа, заставленном армейскими кроватями одна к одной, кругом полно народа, туалет и душевая общие, и туда все время очереди, и все равно это казалось шикарным подарком судьбы.
- То есть, идею «податься в Москву в артисты» вы забросили?
- Нет, у меня была почти успешная попытка поступить в театральный институт. Мне всегда хотелось стать артистом больше, чем танцором. Танцы, я думал, помогут пробиться в актеры. Написал в пять ведущих театральных институтов, отовсюду мне пришел ответ. И в 1991 году я уехал в Москву. Узнал, что консультации начинаются с марта, и рванул. Жил у вдовы друга Поротова, очень интересная женщина. Весь московский бомонд знала, дружила с Юлией Жженовой, с Ниной Париловой – режиссером театра Жванецкого. Я там часто бывал, она со мной занималась репетиторством. Жванецкий приходил: «Ну что, талантливый мальчонка?». – «Да вот, выясняем пока». Я устроился рабочим по зданию в театр им. Ермоловой и по контрамаркам ходил во все театры. И параллельно проходил испытания в институтах, где-то вылетел, а в ГИТИСе и «Щуке» (Театральный институт имени Бориса Щукина – прим. авт.) прошел до конца. И на финальном этапе выбрал ГИТИС. Экзамен сдал. Уже чувствовал себя восходящей звездой... В театральных же как: на первом курсе ты звезда, на втором просто талантливый, на третьем – какие-то способности есть, а к четвертому ты понимаешь, что полный бездарь. Абитуриенты – все звезды. Казалось, жизнь удалась. И вдруг объявляют, что курс неожиданно сократили и набирают не 25, как предполагалось, а 15 студентов. Мне предложили зачисление без экзаменов в театральное училище Ярославля, но я не мог и думать об этом. В тот же день купил билет на Камчатку и улетел с досадным чувством, что потерял полгода. Вернулся в «Мэнго» и сразу же поехал на гастроли по Чукотке.
Театральное образование получил позже – в Хабаровском институте культуры, на режиссерском факультете. В 1997 году заболел, а потом умер мой отец. Остались мама и брат-студент, восстанавливающийся после тяжелой автоаварии. И я решил, что нужно быть с ними рядом. Уволился из «Мэнго». Когда из Паланы уезжал, меня попросили передать в город три бубна. В аэропорту встретили Евгения Кевевтегина и Зиновий Кужелев. Тогда я и знать не знал, что эти бубны сам себе везу. В управлении культуры посоветовали попробовать себя в театре кукол. Пришел – а Женя там, и бубны эти там. Сразу включился в работу, сразу мне стали поручать серьезные роли. Вот тогда я на заочном в Хабаровске и отучился. А некоторое время спустя Евгения Кевевтегина стала моей женой.
- Работая в театре, вы участвовали во многих творческих проектах и даже создали собственный коллектив, «Лач». Как на все хватало времени?
- Да все как-то складывалось само собой, приглашали – знали, что войду в любую программу. И на работе шли навстречу, отпускали. В начале 2000-х годов ездил с Евгением Морозовым на Олимпиаду хоровых капелл в Корею, и с тех пор всегда с капеллой ездил и аккомпанировал на бубне в их композициях на национальные мотивы. Ездил с «Рассветами Камчатки» в Гонконг и с «Нургенэком» в Японию. «Лач» решили создать мы с братом в 2000 году после поездки в Ковран, где на меня большое впечатление произвел праздник «Алхалалалай». К тому же Вера Ковейник организовывала его в Елизовском районе и попросила меня стать ведущим. Я согласился и решил, что нужен свой коллектив, чтобы было, от чего оттолкнуться. Так появился «Лач». Яркие номера ансамбля быстро сделали его популярным, нас приглашали и на съемки художественных фильмов, и в состав международных делегаций, мы побывали в Норвегии и США, на Аляске и в Швейцарии, в Пекине и Самарканде, дважды представляли Камчатку на праздновании Дня независимости в Москве. Сейчас мы не так активно ездим на гастроли, но во всех национальных праздниках и фестивалях выступаем.
- А какие роли вам по душе в театральной работе?
- До прихода Валентина Зверовщикова мы в основном работали с куклой, все спектакли были детские. А Валентин Васильевич стал ставить взрослые вечерние постановки. И я этому очень рад, мне давно хотелось работать не только с куклой, и мне это интересно. Хотя процесс репетиций всегда напряженный, хочется спорить с режиссером и даже ругаться. Ты предлагаешь свой образ, а ему обязательно надо его переделать, навязать свое. Но когда выходит готовый продукт, понимаешь, насколько глубже он видит, насколько лучше получилось, чем ты сам себе представлял. И сейчас я больше доверяю режиссеру. Я все время на репетициях, все время в процессе. Он мне сказал: «Бережков, ты у меня будешь работать, пока я не умру». И это мне по душе.
- Трудно ли было сыграть Бабса в «Тетке Чарлея»?
- Интересно было. Я впервые играл мужчину в образе женщины. И волнительно. Все-таки все видели фильм «Здравствуйте, я ваша тетя», и важно было не повториться, чтобы люди не сравнивали фильм с нашим спектаклем. Не знаю, как у нас получилось, но Валентин Васильевич хвалит. Он все время нас хвалит, всегда после спектакля говорит: «Сегодня у нас был самый лучший спектакль!».
- «Дедморозить» вы начали в конце 90-х. Тот дедушка отличался от нынешнего?
- Конечно! На второй год моей работы в театре кукол я попросил костюм, нашел знакомую с машиной, и мы просто клеили объявления на остановках, ездили по домам. А на следующий год, 2000-й, я уже с успехом выступал на корпоративах. В театре был парень, который уже тогда вовсю пользовался интернетом, и он нашел кучу шуток типа «наши поезда самые поездатые», или «старость не радость, маразм не оргазм». Сейчас они кажутся наивными, а в то время народ их еще не слышал, и я как выйду, как выдам все подряд! Популярным стал, иногда прямо на разрыв: одно предложение лучше другого. Вот эти «убойные» шуточки, побольше энергии - и успех Деда Мороза и всего праздника был обеспечен. Нынешний мой Дед Мороз более степенный и традиционный.
По началу, лет 15 назад, я хватал все подряд, чтобы занятым быть с утра до вечера, и бывали такие новые годы, что стресс начинался еще в сентябре – от осознания предстоящей колоссальной нагрузки. В 7 утра встаешь, бежишь работать в садики, в перерыве, пока дети спят – утренники в школах, потом по домам пробежишься, сколько успеешь, и на корпоратив. Машины тогда не было, умудрялся в ресторане с гостями тяпнуть, все же обязательно предлагают. И работать было веселее - такой кураж! Возвращаешься к часу ночи, еле живой, а в 7 утра все снова. Молодой организм выдерживал нагрузки.
- А какой Дед Мороз вам ближе - детский или взрослый?
- Быть детским Дедом Морозом более хлопотно. С детьми надо подключать искренность, налаживать мостик взаимопонимания, нужно чувствовать желания ребенка. А со взрослыми в ресторане надо просто погромче говорить и поэнергичнее себя вести, это все, что требуется. Конечно, каждый вечер разный. Все зависит от глаз, от публики, где-то можно и грубым быть, нахрапистым, а где-то – степенным. Просто дети в Деда Мороза верят, и для них он должен быть настоящим, а взрослые - соглашаются на его существование, чтобы ненадолго попасть в новогоднюю сказку. Работаешь, например, на корпоративе в администрации и какому-нибудь министру, выступившему у елочки, по-отечески говоришь: «Вот молодец! Беги на место!». И министр очень доволен.
- А ваш 6-летний сын верит в Деда Мороза? Он же наверняка уже понимает, что его папа Дедом Морозом - работает?
- Сыну мы говорим, что я помощник Деда Мороза, что выполняю задания, которые он мне дает. Поэтому когда к нам приходит наш большой друг артист Олег Миронов в образе Деда Мороза, сын воспринимает его как настоящего, на полном серьезе.
- В новогоднюю ночь работаете?
- Конечно! За все 18 лет только пару раз удавалось Новый год встретить дома.
- Тогда как вы отмечаете этот праздник в кругу семьи?
- Поздравляем друг друга, дарим подарки 31-го декабря пораньше, Дед Мороз-Олег Миронов к нам приходит, а потом дети остаются за столом с дедушкой и бабушкой, а мы едем работать. Моя супруга тоже артистка, и тоже занята - разъезжаемся с ней по корпоративам и мечтаем, как бы мы встретили Новый год: посидели бы тихо, может, даже на природе. Уж точно не в шумной компании.
- Какие случаи из практики Деда Мороза запомнились ярче всего?
- Очень крепко запомнил, как однажды меня пригласили к ребенку 1 января в 10 утра. Несколько опешил, конечно, от такого заказа, но согласился. В новогоднюю ночь не выпил ни капли, и с утра на автобусе, с сумкой, в которой лежал костюм, поехал поздравлять малыша. Еще был случай - пригласили к девочке, у нее как раз был день рождения. Приезжаю - а девочке оказалось 16 лет! Такой привет из уходящего детства родители ей прислали. Очень душевно пообщались, хоровод сводили. А бывало и так, что пригласят Деда Мороза к ребенку лет 11, а он обижается на родителей, что его маленьким считают. Один раз так и не вышел мальчик, а ехал я к нему далеко, на СРВ.
- Владимир, от лица читателей «КАМЧАТКА-ИНФОРМ» и всех ваших поклонников мы поздравляем вас с получением государственной премии Камчатского края и желаем больших творческих успехов.
- Большое спасибо. А я, в свою очередь, поздравляю всех с наступающим Новым годом. Пусть он станет счастливым, щедрым на хорошие события и заставит всех нас поверить в чудеса.
Эмма КИНАС, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»
Фото автора и Анастасии ЕРОХИНОЙ, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»
30 декабря 2016 г.
За экспедицией парохода «Челюскин», который впервые должен был за одну навигацию пройти Северный морской путь, следила вся страна. Однако судно было раздавлено льдами и затонуло в феврале 1934 года, рассказали РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ» в «Ростелекоме».
Последовала легендарная спасательная операция, за которой пристально наблюдал весь мир. Об этих событиях расскажет шестисерийный арктический сериал «Челюскин. Первые» (16+), съемки которого завершились. Для российской киносериальной индустрии это уникальный проект по масштабу, географии, сложности и высокотехнологичности съемок. В главных ролях – Глеб Калюжный, Стася Милославская, Кирилл Кяро, Дмитрий Куличков, Дмитрий Чеботарев и Алексей Розин.
Производством сериала занимается компания Art Pictures Vision по заказу «НМГ Студии» при поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»). Проект пополнит линейку Wink Originals («Слово пацана. Кровь на асфальте», «Фишер», «Балет», «Библиотекарь» и другие) и выйдет эксклюзивно в онлайн-кинотеатре Wink.ru (совместное предприятие «Ростелекома» и НМГ) уже в этом году.
По сюжету, пароход ледокольного типа «Челюскин» отправляется из Мурманска во Владивосток. Экспедицией руководит прославленный исследователь Отто Шмидт (Кирилл Кяро). Судном управляет опытный капитан Воронин (Дмитрий Куличков). На борту – полные энтузиазма и упорства ученые, полярники и моряки. Среди них молодой механик Юрий Набатов (Глеб Калюжный) и метеоролог Оля Сомова (Стася Милославская). Но великая идея обернулась трагедией – судно было зажато льдами и пошло ко дну. Оказавшись на льдине, в самых суровых арктических условиях, два месяца челюскинцы боролись за жизнь в ожидании спасения.
Съемки сериала-катастрофы стартовали в марте 2023 и продлились более года. Они проходили на живописных и труднодоступных территориях Чукотки, Архангельской и Мурманской областей, в исторических местах Санкт-Петербурга и Кронштадта, а после продолжились уже в виртуальной реальности.
Одной из локаций стала знаменитая своими видами на северное сияние Териберка в Мурманской области – здесь снимали эпизоды эвакуации челюскинцев со льдины. Специально для важнейшей сцены на берегу Баренцева моря были построены радиопост и яранга, традиционное жилище чукчей, где впоследствии и жили герои сериала.
Над проектом работали более 300 человек, в том числе 150 актеров. Часть съемок на Крайнем Севере приходила при –50°C. Во время работы в Териберке группа несколько дней была отрезана от съемочной площадки из-за метели.
«Погода менялась ежечасно. Мы могли начинать съемочный день при солнце, а потом нас в один момент заволакивало стеной снега, так что мы не видели друг друга на расстоянии десяти метров. Ветер пронизывал до костей, и когда через шесть-семь часов мы понимали, что от него никуда не деться, нас охватывала паника. А надо было продолжать работать. Тяжелее всего приходилось артистам, я восхищаюсь и благодарен им за их буквально героическую стойкость», – рассказал режиссер Степан Коршунов.
«Сериал объединил прекрасную команду профессионалов, и мы, как и челюскинцы, старались достойно нести возложенную на нас ответственность. Мой герой Юра Набатов – смелый, отчаянный, упертый молодой человек. Экспедиция на “Челюскине” становится для него во многих смыслах билетом в жизнь. А когда герой оказывается в непростых обстоятельствах, ему приходится отчаянно бороться за то, что действительно дорого», – отметил актер Глеб Калюжный.
В съемках вместе с актерами участвовали около 30 сибирских хаски – ездовых собак, которых традиционно используют на севере.
«На съемках я впервые наблюдала северное сияние, перегладила огромное количество хаски. Где мы только не были: в Архангельске, Санкт-Петербурге, Мурманске и даже в виртуальной реальности! Моя героиня Ольга Сомова – это вымышленный персонаж, но у нее есть реальный прототип, на пароходе действительно была девушка-метеоролог. В нашей истории Сомова оказывается перед серьезным выбором. Из девочки она превращается в сильную и смелую женщину, которая способна быстро принимать решения и нести ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь близких ей людей», – подчеркнула актриса Стася Милославская.
Как рассказывают создатели, из-за погодных условий съемочная команда постоянно сталкивалась с «непреодолимыми трудностями»: под лед провалился снегоуборочный трактор, отдельные декорации унесло в море, после чего было принято решение перенести часть съемок в павильон и доснять некоторые сцены с применением новейших технологий.
В проекте использовался огромный LED-экран длиной 32 метра и высотой 8 метров, на котором при помощи компьютерной графики в режиме реального времени создавали виртуальный мир, полностью воспроизводящий настоящие локации и декорации сериала.
«При помощи LED-экранов мы создавали управляемую природную среду, которую в реальной жизни уловить очень сложно. Во время одной смены мы могли постоянно использовать одно состояние погоды или, наоборот, поменять сразу несколько: в начале смены создать бурю, в середине – живописный заход солнца, а к концу сделать полярное сияние, которое в природе крайне сложно подловить. Кроме того, в процессе съемок мы придумали ноу-хау: LED-экран не позволяет снимать на 360 градусов, поэтому мы использовали поворотный механический круг, как в театре. Таким образом, конструкция в нужный момент могла поворачиваться на необходимый для кадра ракурс. После поворота под него подстраивался контент на экране – и мы продолжали снимать», – раскрыл секреты режиссер Степан Коршунов.
17 апреля в рамках фестиваля «Камчатская весна» состоится концерт московской джазовой вокалистки Светланы Жаворонковой и коллектива Acoustic Soul , сообщили РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ» в краевой филармонии.
Они представят проект Soul Divas Tribute (Дань уважения соул-дивам), который погрузит слушателя в эстетику женского вокала. В основе харизматичный соул и джаз 1970–2000-х годов.
На сцене прозвучат композиции звёзд мирового уровня в прочтении певицы и композитора Светланы Жаворонковой. Динамичный проект Soul Divas Tribute включает хиты звёзд первого эшелона: Тины Тёрнер, Адель, Ареты Франклин, Эми Вайнхаус.
Светлана Жаворонкова на протяжении нескольких лет работает с Acoustic Soul. Чувственность и сыгранность коллектива дополняет эмоциональный драйв, который зрители почувствуют в электрическом звучании команды.
Обсуждения новости