Среди коллег Вадима Михайловича сложилось устойчивое выражение, самая настоящая поговорка: если чего-то не знаешь, забыл, не можешь найти нужную информацию – «Спроси у Богомолова». Он точно знает. Он никогда ничего не забывает, а если вдруг и запамятует, у него есть надежные подсказки, потому что он все записывает, систематизирует и бережно хранит. В его личном домашнем архиве можно найти издания, которых нет ни в государственных архивах, ни в библиотеках Камчатки.
Журналисты окружают Вадима Михайловича не только на работе, но и в семье. Его супруга, Ольга Богомолова – начальник службы информационных программ ГТРК «Камчатка». Сын Антон после окончания журфака ДВГУ работает в сфере, смежной с журналистикой.
Вадим Богомолов родился в Петропавловске в 1960 году, после учебы в вузе работал в газете «Камчатский комсомолец». Был корреспондентом, затем главным редактором газеты «Вести», с 2006 года – заместитель главного редактора газеты «Камчатский край». Стаж длиной в 30 лет, а между тем, в журналистику Вадим не рвался.
После окончания школы он поступал на Восточный факультет ДВГУ, на китайское страноведение. Не удалось, вернулся на Камчатку и до армии работал в гидрографии. Отслужив, еще некоторое время работал там же, а в декабре 1982-го поступил на рабфак ДВГУ с намерением получить диплом историка. Так что журналистом Богомолов стал, можно сказать, случайно, а его интерес к истории превратился в образ жизни. Вадим Михайлович подмечает и сохраняет приметы наших быстро меняющихся дней, фиксирует детали, которые однажды, извлеченные из богатого архива, разбудят память и расскажут нам что-то важное о нас самих...
- Вадим Михайлович, почему карьера историка не сложилась?
- Я подавал документы на истфак. Даже выбрал направление, которое хотел изучать: международное коммунистическое и рабочее движение. Еще в школе увлекался идеями Че Гевары, историей кубинской революции. Да и 1970-80-е годы тоже были революционные, особенно в Латинской Америке: революция в Никарагуа, затем события на Гренаде, которую оккупировали американцы, всякие партизанские движения. Все это было интересно… Но в армии у меня возникли проблемы, получил 1,5 года дисбата, и мне дали соответствующую характеристику. Глядя на нее, декан истфака сказал: «На исторический не поступишь. Это же идеологический факультет!». Я спросил: «А куда можно?». Оказалось, что на журналистику. Удивительно: в 1980-х истфак, значит, считался идеологическим факультетом, а журналистика – для неблагонадежных?
Я особо не расстроился: ведь ничего не мешает журналисту заниматься историей. И без проблем поступил. Хотя в 1983-м чуть не вылетел и с рабфака – отказался сдавать Ленинский зачет и даже «прочитал лекцию» на эту тему секретарю парткома вуза. Но как-то пронесло. Просто по предмету «Ленинский зачет» мне поставили двойку. И зачислили на 1-й курс филфака, где было отделение журналистики.
С рабфака нас на журналистику пришло много, десяток парней (все после армии) и девчонок, которые уже потрудились, как тогда говорили, в народном хозяйстве. Учились в одной группе, жили одной командой. И многие до сих пор работают в журналистике или в смежных областях: в пресс-службах, в издательствах. Лишь несколько человек занимаются чем-то другим.
- Вместе с вами училась и ваша будущая жена?
- Да, с Ольгой мы познакомились на рабфаке в 1982-м. Вместе учились и отдыхали, году в 1986-м я в первый раз приехал на каникулы к ней домой в Хабаровский край, а на последнем курсе, в 1988-м, была свадьба. У нас много семейных пар сложилось. Группа была дружная, это все определило.
- А как же Че Гевара и рабочее движение?
- Всерьез, конечно, так и не занялся, но интересовался и до сих пор продолжаю. У меня дома куча книг на эту тему. 35 лет прошло, жена иногда спрашивает, зачем они хранятся? А мне они дороги. Почти весь Че Гевара: все книги, изданные в СССР как о нем самом, так и его работы, а также некоторые заграничные издания. Я даже нашел «Боливийский дневник», который был напечатан после его смерти на Кубе бесплатным тиражом на испанском языке. У меня много книг по леворадикальным движениям, причем, выпущенные издательством «Наука», не для широкой публики. Не каждый знает, например, кто такие тупамарос или фракция Красной Армии. А ведь уругвайские городские партизаны, взявшие себе имя индейского вождя, в многомиллионной столице страны даже имели собственные подземные тюрьмы. Частично базировали в канализационной системе города…
- Почему вы стали именно газетчиком?
- Меня не тянуло ни к радио, ни к телевидению. На мой взгляд, печатное слово – более ценно.
- Тридцать лет назад вы начали работать в советской печати в период слома всего привычного строя. Что вспоминается ярче всего?
- После первого курса нас отправляли на практику в районные газеты, после второго – в комсомольскую печать Дальнего Востока, после третьего – в партийную, а после четвертого можно было выбрать, где тебе понравилось больше. После второго курса я проходил практику на Сахалине, в комсомольской газете «Молодая гвардия», потом приехал на каникулы домой и пробовал что-то писать в «Камчатском комсомольце». После 3 курса был на практике в «Камчатской правде» и снова, после ее окончания, плавно перешел в «Камчатский комсомолец». Подрабатывал во время каникул. А после учебы мне сделали вызов в эту газету, хотя места корреспондента не было, и меня приняли как учетчика отдела писем – до конца 1988 года я работал на этой должности.
Писем было много, их надо было регистрировать, переплетать, сдавать в архив, делать обзоры и отчеты. Люди писали обо всем, в основном – о проблемах ЖКХ и квартирных вопросах, о торговле, о грязи в городе, о расчистке дорог, в общем, поводы были те же, что и сейчас. Письма ставились на контроль, заводились карточки, что-то пересылали в обком комсомола или на предприятие, о котором шла речь. Опять же регистрировали ответы на жалобы. В общем, круговорот бумаги в природе…
После 1988-го перестройка уже вовсю набрала обороты. Чувствовалось, что под партией и комсомолом шатаются основы, пришли новые веяния, в газете пошла политика – Сахаров, Солженицын, Гдлян, Иванов. Появилась тема коррупции и засилья партийной номенклатуры. Мы ставили эти материалы, цензура (управление по охране тайн в печати) – зачеркивала некоторые абзацы – «Нельзя!». Редакция угрожала, что мы так и оставим белую дырку вместо запрещенного абзаца. Они жаловались в обком, из обкома звонили редактору… И все равно несколько раз газета выходила с белым пропуском в тексте, чтобы все понимали: здесь что-то вырезано. В общем, бились за многие материалы.
Кстати чуть ли не впервые в СССР у нас редактор «Камчатского комсомольца» отказался подписывать газету, в которой сняли материал, и подписал ее секретарь обкома ВЛКСМ. А сейчас смотришь на некоторые материалы тех лет и невозможно сдержать улыбку: кому вся эта, извините за выражение, муть нужна?
- Но ведь «Камчатский комсомолец» тогда был одной из самых популярных газет полуострова.
- И это правда. Тираж газеты во время пика перестройки перевалил за 70 тысяч экземпляров. Некоторые номера газет тех лет не сохранились ни в архивах, ни в библиотеках. Их даже в Москве, в «Ленинке» нет…
Ну, а потом начались настоящие сложности. «Комсомолец» обрел самостоятельность, трудовой коллектив выступил учредителем газеты. Но специалистов по ведению такого бизнеса не было. К тому же в геометрической прогрессии начали расти цены на бумагу и печать. Цена газеты в розницу менялась практически каждый месяц. Да и народ начал нищать, ему стало не до газет. И «Камчатский комсомолец» помаленьку умирал. В это время я получил предложение перейти на работу в пресс-службу администрации Камчатской области. Такие службы тогда формировались по всей стране. У нас она называлась «информационно-аналитический центр». Возглавил его Алексей Костылев (экс-редактор «Камчатского комсомольца»), а курировал заместитель главы администрации области Леонид Лельчук.
Я проработал там почти пять лет. Областью тогда руководил Владимир Бирюков. С людьми из его команды работать было интересно, да и для меня эта работа была полна всяких открытий. Мы писали пресс-релизы (на первых компьютерах), распечатывали на матричных принтерах, и представители СМИ приходили каждый день и забирали наши выпуски. Сайтов еще не было, электронной почтой не пользовались… В середине 1990-х одной из задач администрации и Законодательного собрания области было создание региональной законодательной базы. С 1995 года мы начали издавать «Официальные ведомости», чтобы публиковать принятые законы. Так что я пару лет еще и законы сам вычитывал в газете, был редактором.
Потом пошли проблемы – наличных денег не хватало, зарплата в администрации платилась с задержками, задолженность была по два месяца и больше. Бирюкова вот ругают, а у него тогда была позиция: сначала деньги, поступившие из Москвы, отдать бюджетникам – учителям и врачам, а что останется – чиновникам на зарплату. Начало меня угнетать и другое: не все (а практически – все), что слышишь и видишь в администрации, можно было опубликовать в газете, даже под псевдонимом. Ведь мозги у меня уже были заточены под журналистику, поиск информации, я помаленьку писал в газеты. Иногда меня просто «рвало» на части – как такое не написать! (И писал, хотя это создавало дополнительные проблемы). Видимо, это связано с возрастом и жизненным опытом. В общем, когда меня позвали в «Вести», я долго не раздумывал: газета уверенно держалась на плаву, мне предложили хорошую зарплату. Там уже работали Григорий Беккер, Игорь Кравчук, Ирина Оснач, Ольга Павлова. Многих я знал еще по «Камчатскому комсомольцу».
- «Вести» были единственной ежедневной газетой. Сейчас таких изданий у нас не осталось. Трудно ли было выдерживать напряженный ритм?
- Да нет, наоборот! Тот ритм меня вполне устраивал, все крутилось и вертелось как в надежной машине. Наоборот, трудно было потом перестроиться на выпуск еженедельника.
Тогда вообще проще работалось. Взаимоотношения журналистов с руководителями структур и властью были другими. Можно было позвонить куда угодно и уточнить все без проблем. В начале1990-х мы даже получали такие же сводки УВД, как и сотрудники милиции. Все было расписано – фамилии, должности, какой ТОМ, точное время происшествия. Столько информации! И я легко мог позвонить упомянутому следователю и узнать интересующие меня детали. Это воспринималось спокойно, и то, что нельзя было раскрывать, нам, естественно, не говорили. Так продолжалось несколько лет, а потом «фонтан иссяк». Так же и с властью: нас приглашали практически на все заседания, сессии, а там такие подробности и детали можно было уловить!
Сейчас это ушло, все закрыто пресс-службами, созданными для того, чтобы ограничить журналисту доступ к информации, исключить получение негативной информации о деятельности той или иной организации (и даже позитивной, которая может вызвать вопросы). Их задача – просто выдать журналисту определенную версию, устраивающую власть и руководство. Любой сотрудник, которому будет звонить журналист, скажет: «Обращайтесь в пресс-службу, я комментарии давать не буду». При этом сейчас до 90 процентов материалов всех сайтов и газет делается на основе пресс-релизов – доступной, подготовленной и вычищенной информации. Раньше – наоборот: 10 процентов предоставленной информации, остальное -добывалось.
- И что тогда сегодня называть «настоящей журналистикой»?
- Настоящая журналистика в том и заключается, чтобы даже в таких условиях найти нужную информацию. Это крайне сложно. Люди, работающие на должностях, дорожат своими рабочими местами вплоть до того, что боятся сказать что-то даже сами себе. На кону – рабочее место, высокая зарплата, доплаты к пенсии и тому подобное.
- С другой стороны, появилось новое, можно сказать «народное», информационное поле – социальные сети и мессенджеры, которые откликаются на все мало-мальски заметные события в жизни общества.
- Я не совсем доверяю социальным сетям. Если бы я не считал такое выражение через чур высокопарным, я бы даже сказал, что это – очередной гвоздь в гроб журналистики. Да, информация сразу разлетается. Но самое интересное, что общественно-значимая информация, которая не должна разлететься, никуда не полетит, даже если сто человек будут в курсе дела. Много вы получали, например, информации о наших высоких чиновниках? Я имею в виду информацию, а не болтовню вроде «дороги не почистили, губернатора надо гнать в шею». Много вы знаете, предположим, о закрытых крещенских купаниях высоких лиц в специально вырубленной проруби (которую вырубали сотрудники МЧС). А такое бывало. Уж пару лет назад – точно. Есть фото. Или вы видели в соцсетях настоящие финансовые отчеты о краевом народном празднике – гонке «Берингия»? Сколько, кому, на что…А ведь там заняты сотни людей и речь идет о десятках миллионов рублей. Что-то никто не рассказал, за какую сумму у частного предпринимателя куплено здание строившейся стоматологии на 4 км для краевой детской библиотеки. И копию платежки не выложил… Хотя, если просеять тысячи сообщений и информушек, что-то стоящее найти можно. Но на это уходит уйма времени.
- Есть мнение, что бумажные издания доживают свой век, теряют тиражи и уступают место электронным ресурсам. Может ли случиться, что бумажные газеты перестанут существовать?
- Наверное, я старорежимный журналист – считаю, что напечатанный на бумаге текст сродни историческому документу. Его не вырубишь топором, не сотрешь и не отредактируешь. Ты несешь за него ответственность. То, что написано, можно предъявить человеку и через десять лет.
А все эти электронные ресурсы тоже, конечно, нужны, пусть развиваются, и то, что их больше предпочитают, не отрицаю, но они не учат ответственности. На ошибки никто уже не обращает внимания. Иной раз позвонишь, скажешь: «У вас там ошибка на сайте, исправьте». А всем – все равно, и висит она дальше, никого не смущает. Как «Курильский десант, поставивший последнюю точку в Великой Отечественной войне» или «русско-японская война 1945 года». А я еще помню, какие глаза были у одного из корреспондентов «Камчатского комсомольца», когда с утра ему позвонил секретарь обкома КПСС по идеологии Леонтий Чайка. Что было с редактором – не знаю. Газета тогда, в 1985-м, вышла с лозунгом под открытие в Москве Международного фестиваля молодежи и студентов – «За мир, дружбу и империалистическую солидарность». Или как суетились в «Камчатской правде» уже во время перестройки, опубликовав всего пару строк – «полет на ракете к Марксу».
Молодые воспринимают всю эту информацию и материалы как обычный «проходняк». Завтра уже читатели забудут и побегут дальше. И появляется ощущение, что написать можно что угодно, любые шокирующие факты, но это уже ничего не изменит в общей картине. Я вообще считаю, что журналистика, это – не профессия, это – состояние души.
Я думаю, что бумажные издания останутся. Как и их читатели. Просто люди, взрослея, начинают понимать некоторые вещи. Вечного ничего нет, но изданное в газете разойдется по десяткам точек, останется в архивах и библиотеках. А с электронными носителями не все еще понятно. Вон даже в смешном американском фильме «Книга Илая», что же он волочет эту книгу, оставшуюся в одном экземпляре? Защищает ее в боях? И где в этот момент все электронные библиотеки мира?
- Часто в адрес журналистов раздаются упреки в продажности, говорится о «независимой» прессе. Поделитесь вашим мнением об этом.
- Конечно, журналисты продажные – они же за деньги работают. И я в том числе. А независимых СМИ вообще нет, они зависят не только от учредителей и издателей, но и от мнения людей, которые там работают. Независимое издание это то, которое вообще не выходит. Его вообще нет, и там нельзя прочитать ничье мнение.
Разговор можно вести не о независимой прессе, а о такой, которая не зависит конкретно от чего-либо, предположим, от крупного бизнеса – если газету издают люди-индивидуальные предприниматели. Хотя и там могут быть рекламные материалы или статьи, опубликованные по заказу. Газета может быть независимой от правительства, если редакция не финансируется правительством, не получает деньги по контрактам. Я видел массу «независимых», которые при копании чуть вглубь оказываются тоже в полнейшей зависимости от чего-либо или кого-либо… Если же журналист оставляет свое мнение при себе и за деньги излагает чужое – это заказные материалы, они были всегда, с момента появления газет. Можно даже сказать, что в первом номере «Ведомостей», изданных при Петре Первом, шли в какой-то мере заказные материалы, которые оплачивались Петром Первым. Или там были критические материалы в отношении императора, что нельзя строить столицу на болоте, потому что эта местность подвержена наводнениям?
И вообще, что реально является правдой? Это – большой вопрос. Мнение, которое разделяет большинство? Уже доказано, что большинство, в том числе и народа, может ошибаться, и ошибалось много раз, а меньшинство занимало правильную позицию.
- И как же обывателю ориентироваться в таком информационном потоке?
- Есть разные издания, разные мнения – смотри и делай выводы, какое мнение ты поддерживаешь, думай, где тебя пытаются обмануть. Обязательно нужно включать мозги.
- Какие издания и авторы пользуются у вас уважением?
- Я все читаю, по крайней мере – просматриваю. Не скажу, что есть какие-то приоритеты. «Российская газета» мне нравится по качеству. Они стараются держать планку, несмотря на то, что издание правительственное. Материалы хорошо выстроены, без всяких «соплей». На местах уже мало журналистов осталось – из-за финансовых проблем не хватает кадров вычитывать, править, приводить материалы в соответствие со стилем газеты. Что говорить, если есть краевые газеты, в которых работают всего два-три пишущих человека? А в некоторых районках вообще по одному! И в целом уровень журналистики снижается, особенно по качеству. Пресс-релизы, о которых я говорил выше, яркий тому пример.
- Ваши коллеги знают, что у вас хранится самая полная подборка изданий, выходивших на Камчатке в последние 30 лет. А что еще вы коллекционируете?
- Значки, монеты, этикетки, открытки, календарики. Марки я собирал еще в школе – в основном политических деятелей. Есть практически весь кубинский Че Гевара. Я и сейчас продолжаю покупать марки и конверты, особенно те, которые касаются Камчатки и Петропавловска.
Где-то с конца 1980-х не могу пройти мимо каких-то вещичек, связанных с Камчаткой. Понимаю, что сегодня они кажутся очень распространенными, а завтра их уже нигде не найдешь. Впоследствии эти вещи о многом могут рассказать, а места занимают мало. Приношу, кидаю в коробку из-под обуви, а через год высыпаю ее содержимое и сортирую, часть выкидываю, что-то оставляю. Но – без фанатизма.
У меня есть подборка камчатских винно-водочных этикеток 1970-90 годов. За каждой – целая история стоит. В конце 1980-х кооперативам разрешили завозить-разливать алкогольную продукцию, и после антиалкогольного закона чего только не выпускалось! Такие жуткие настойки (типа «Лимонной»), что просто от вида этикетки с души воротит – все вкривь вкось. Цель ведь была другая – быстрее разлить и продать.
Билетики на автобус, проездные билеты. Бывает, разложишь: от 8 копеек до 5, 8, 10, 15 рублей. Разные фирмы печатали. По 6 рублей типография «На Кирпичиках» выпускала, на обратной стороне умудрялись рекламку втиснуть и частые объявления.
Календарики. Сначала камчатские календари были в дефиците, солидные фирмы, такие как «Камчатское морское пароходство», печатали их за границей. Потом стало больше, качество – хуже. Потом вал пошел – выпускали все, кому не лень, каждый кандидат в депутаты, масса этих календарей с лицами. Сейчас календариков опять становится меньше. Пригласительные, буклеты, открытки, книжечки – все эти финтифлюшки, которые кто-то посмотрит через 30 лет и скажет: «Надо же, а идея хорошая была! Надо использовать!». Все идеи, которые мы используем и применяем, уже были придуманы до нас, надо только в коробке порыться хорошо.
Так же и газеты. Не знаешь, о чем писать? Подними подшивку 10-20-летней давности, столько тем найдешь! Помните убийство одной из школьниц во второй половине 1990-х, всколыхнувшее всю Камчатку? Преступнику дали большой срок. А где он сейчас? Чем занимается? Вышел на свободу или умер в заключении? Ведь прошло уже почти 20 лет. А мы написали – и забыли. И таких тем – множество.
Газеты-журналы сейчас перебираю, некоторые хочу сдать в госархив, потому что там некоторых изданий нет совсем. Были ведь и предвыборные однодневки, и газеты, выходившие по 1-2 номера. Особенно в 1990-х. Кто помнит первую «Тройку» начала 1990-х? Не ту, что сейчас разносят по ящикам, а которую раздавали на рынке. Идея была хорошей, но вышло всего с десяток номеров… В свое время даже у областной библиотеки не было средств, чтобы подписаться на газету «Вести». Это сейчас все печатные СМИ по закону обязаны предоставлять 3 бесплатных экземпляра своего издания в краевую библиотеку. И за этим следит Роскомнадзор…
Условия хранения газет в архиве, естественно, намного лучше – температура и влажность такие, что бумага будет цела еще долго. Все это однажды кому-то понадобится, даст представления о нашем времени. Даже газеты бесплатных объявлений расскажут, что продавали и за какую цену.
- Чем вы особо дорожите в своей коллекции?
- В числе любимых – марки по Че Геваре. Это – серия, выпущенная после его гибели в конце 1960-х. Я долго ее искал. В СССР, если не ошибаюсь, было выпущено всего две марки с изображением руководителя государства Брежнева. Один блок в 1977-м, посвященный брежневской Конституции, другой изображает переговоры между Брежневым и Индирой Ганди по какому-то космическому супертелефону. Тоже приятно, что они у меня есть.
Дорогая мне вещь – памятная и ценная – последний камчатский проездной билет времен СССР. В перестройку деньги быстро обесценивались, проезд дорожал, но невозможно было постоянно менять его стоимость. Было принято решение сделать в Петропавловске проезд в автобусах бесплатным. И мой проездной, на гербовой бумаге, датированный февралем 1991 года, стал не нужен. По идее, я должен был его выкинуть, да мне стало жалко пластиковую коробочку, в которую он был упакован. Я ее сам сделал, специально нашел тоненький пластик, шурупчики подобрал, чтобы в нагрудном кармане проездной удобно лежал, и в дожди-циклоны чтобы его не истрепать. Удивительно, что эта «ценная» упаковка не сохранилась, а проездной – вроде мелочь – мне дорог. Глядя на него сегодня, можно целый материал написать. Своеобразную историю о камчатских проездных.
- Ваша постоянная «вахта» – рубрика «Камчатский календарь», в которой можно найти множество сведений о людях и событиях.
- Да, начал его вести с середины 1990-х. С тех пор постоянно слежу – убираю фамилии, пополняю новыми лицами, событиями, датами. Хотя не один я веду камчатский календарь, но другие делают упор на исторические факты и большие личности, я – больше на людей, наших современников. Иногда слышу, что не такие уж большие события – день рождения какого-нибудь председателя совета директоров или открытие крупного торгового центра. Но я все равно включаю их в календарь для того, чтобы кому-то что-то напомнить. И это может оказаться важным для конкретного человека.
- Из всего разнообразия событий, попадающих в сферу вашего внимания, что наиболее интересно лично вам как историку и краеведу?
- Есть кое-какие темы, понемногу работаю над ними. Хочу сделать историю герба Петропавловска-Камчатского, свести вместе уже известные и неизвестные факты, добавить своей информации – как менялся герб и почему.
Занимаюсь историей талонной системы в Петропавловске. Прошло всего 25 лет, а многие уже не помнят, как мы жили с талонами. И в архиве, в официальных документах, информация на этот счет не полная, воссоздать картину помогают только газеты тех лет. По талонам покупали и продукты, и ширпотреб: носки, мыло. Сигареты и алкоголь. А нюансов было множество: как семьи получали талоны, как ими обеспечивались студенты из районов, учащиеся в городе, как создали специальный отдел для женщин с маленькими детьми, которым нужно было не простое мыло, а детское. Больше всего сложностей было с винно-водочными талонами. Как их получить, если твоему сыну 18 лет исполняется в середине месяца? А как морякам выдавали? Приходит судно с экипажем в 60 человек – и сразу получают талоны за полгода? Так они в один день месячную норму магазина заберут! Что делать? Как вести учет, как уничтожать отоваренные талоны? А какой был переполох, когда завезли пачки сигарет, в которых было не по 20 штук, а по 10! По талону получали 10 пачек, и народ возмутился: это же получается в два раза меньше сигарет! Все это требовало своих решений, и их находили. И этот интересный опыт может пригодиться в любой момент. Понимание таких вещей воспитывает человека, хотя большинство только с возрастом осознает, насколько это ценно.
Эмма КИНАС, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»
Фото из архива Вадима БОГОМОЛОВА
25 февраля 2017 г.
За экспедицией парохода «Челюскин», который впервые должен был за одну навигацию пройти Северный морской путь, следила вся страна. Однако судно было раздавлено льдами и затонуло в феврале 1934 года, рассказали РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ» в «Ростелекоме».
Последовала легендарная спасательная операция, за которой пристально наблюдал весь мир. Об этих событиях расскажет шестисерийный арктический сериал «Челюскин. Первые» (16+), съемки которого завершились. Для российской киносериальной индустрии это уникальный проект по масштабу, географии, сложности и высокотехнологичности съемок. В главных ролях – Глеб Калюжный, Стася Милославская, Кирилл Кяро, Дмитрий Куличков, Дмитрий Чеботарев и Алексей Розин.
Производством сериала занимается компания Art Pictures Vision по заказу «НМГ Студии» при поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»). Проект пополнит линейку Wink Originals («Слово пацана. Кровь на асфальте», «Фишер», «Балет», «Библиотекарь» и другие) и выйдет эксклюзивно в онлайн-кинотеатре Wink.ru (совместное предприятие «Ростелекома» и НМГ) уже в этом году.
По сюжету, пароход ледокольного типа «Челюскин» отправляется из Мурманска во Владивосток. Экспедицией руководит прославленный исследователь Отто Шмидт (Кирилл Кяро). Судном управляет опытный капитан Воронин (Дмитрий Куличков). На борту – полные энтузиазма и упорства ученые, полярники и моряки. Среди них молодой механик Юрий Набатов (Глеб Калюжный) и метеоролог Оля Сомова (Стася Милославская). Но великая идея обернулась трагедией – судно было зажато льдами и пошло ко дну. Оказавшись на льдине, в самых суровых арктических условиях, два месяца челюскинцы боролись за жизнь в ожидании спасения.
Съемки сериала-катастрофы стартовали в марте 2023 и продлились более года. Они проходили на живописных и труднодоступных территориях Чукотки, Архангельской и Мурманской областей, в исторических местах Санкт-Петербурга и Кронштадта, а после продолжились уже в виртуальной реальности.
Одной из локаций стала знаменитая своими видами на северное сияние Териберка в Мурманской области – здесь снимали эпизоды эвакуации челюскинцев со льдины. Специально для важнейшей сцены на берегу Баренцева моря были построены радиопост и яранга, традиционное жилище чукчей, где впоследствии и жили герои сериала.
Над проектом работали более 300 человек, в том числе 150 актеров. Часть съемок на Крайнем Севере приходила при –50°C. Во время работы в Териберке группа несколько дней была отрезана от съемочной площадки из-за метели.
«Погода менялась ежечасно. Мы могли начинать съемочный день при солнце, а потом нас в один момент заволакивало стеной снега, так что мы не видели друг друга на расстоянии десяти метров. Ветер пронизывал до костей, и когда через шесть-семь часов мы понимали, что от него никуда не деться, нас охватывала паника. А надо было продолжать работать. Тяжелее всего приходилось артистам, я восхищаюсь и благодарен им за их буквально героическую стойкость», – рассказал режиссер Степан Коршунов.
«Сериал объединил прекрасную команду профессионалов, и мы, как и челюскинцы, старались достойно нести возложенную на нас ответственность. Мой герой Юра Набатов – смелый, отчаянный, упертый молодой человек. Экспедиция на “Челюскине” становится для него во многих смыслах билетом в жизнь. А когда герой оказывается в непростых обстоятельствах, ему приходится отчаянно бороться за то, что действительно дорого», – отметил актер Глеб Калюжный.
В съемках вместе с актерами участвовали около 30 сибирских хаски – ездовых собак, которых традиционно используют на севере.
«На съемках я впервые наблюдала северное сияние, перегладила огромное количество хаски. Где мы только не были: в Архангельске, Санкт-Петербурге, Мурманске и даже в виртуальной реальности! Моя героиня Ольга Сомова – это вымышленный персонаж, но у нее есть реальный прототип, на пароходе действительно была девушка-метеоролог. В нашей истории Сомова оказывается перед серьезным выбором. Из девочки она превращается в сильную и смелую женщину, которая способна быстро принимать решения и нести ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь близких ей людей», – подчеркнула актриса Стася Милославская.
Как рассказывают создатели, из-за погодных условий съемочная команда постоянно сталкивалась с «непреодолимыми трудностями»: под лед провалился снегоуборочный трактор, отдельные декорации унесло в море, после чего было принято решение перенести часть съемок в павильон и доснять некоторые сцены с применением новейших технологий.
В проекте использовался огромный LED-экран длиной 32 метра и высотой 8 метров, на котором при помощи компьютерной графики в режиме реального времени создавали виртуальный мир, полностью воспроизводящий настоящие локации и декорации сериала.
«При помощи LED-экранов мы создавали управляемую природную среду, которую в реальной жизни уловить очень сложно. Во время одной смены мы могли постоянно использовать одно состояние погоды или, наоборот, поменять сразу несколько: в начале смены создать бурю, в середине – живописный заход солнца, а к концу сделать полярное сияние, которое в природе крайне сложно подловить. Кроме того, в процессе съемок мы придумали ноу-хау: LED-экран не позволяет снимать на 360 градусов, поэтому мы использовали поворотный механический круг, как в театре. Таким образом, конструкция в нужный момент могла поворачиваться на необходимый для кадра ракурс. После поворота под него подстраивался контент на экране – и мы продолжали снимать», – раскрыл секреты режиссер Степан Коршунов.
17 апреля в рамках фестиваля «Камчатская весна» состоится концерт московской джазовой вокалистки Светланы Жаворонковой и коллектива Acoustic Soul , сообщили РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ» в краевой филармонии.
Они представят проект Soul Divas Tribute (Дань уважения соул-дивам), который погрузит слушателя в эстетику женского вокала. В основе харизматичный соул и джаз 1970–2000-х годов.
На сцене прозвучат композиции звёзд мирового уровня в прочтении певицы и композитора Светланы Жаворонковой. Динамичный проект Soul Divas Tribute включает хиты звёзд первого эшелона: Тины Тёрнер, Адель, Ареты Франклин, Эми Вайнхаус.
Светлана Жаворонкова на протяжении нескольких лет работает с Acoustic Soul. Чувственность и сыгранность коллектива дополняет эмоциональный драйв, который зрители почувствуют в электрическом звучании команды.
Обсуждения новости