Независимая газета та, которая не выходит

Из цикла «Наши люди»

Среди коллег Вадима Михайловича сложилось устойчивое выражение, самая настоящая поговорка: если чего-то не знаешь, забыл, не можешь найти нужную информацию – «Спроси у Богомолова». Он точно знает. Он никогда ничего не забывает, а если вдруг и запамятует, у него есть надежные подсказки, потому что он все записывает, систематизирует и бережно хранит. В его личном домашнем архиве можно найти издания, которых нет ни в государственных архивах, ни в библиотеках Камчатки.

Журналисты окружают Вадима Михайловича не только на работе, но и в семье. Его супруга, Ольга Богомолова – начальник службы информационных программ ГТРК «Камчатка». Сын Антон после окончания журфака ДВГУ работает в сфере, смежной с журналистикой.

Вадим Богомолов родился в Петропавловске в 1960 году, после учебы в вузе работал в газете «Камчатский комсомолец». Был корреспондентом, затем главным редактором газеты «Вести», с 2006 года – заместитель главного редактора газеты «Камчатский край». Стаж длиной в 30 лет, а между тем, в журналистику Вадим не рвался.

После окончания школы он поступал на Восточный факультет ДВГУ, на китайское страноведение. Не удалось, вернулся на Камчатку и до армии работал в гидрографии. Отслужив, еще некоторое время работал там же, а в декабре 1982-го поступил на рабфак ДВГУ с намерением получить диплом историка. Так что журналистом Богомолов стал, можно сказать, случайно, а его интерес к истории превратился в образ жизни. Вадим Михайлович подмечает и сохраняет приметы наших быстро меняющихся дней, фиксирует детали, которые однажды, извлеченные из богатого архива, разбудят память и расскажут нам что-то важное о нас самих...

Идеологический факультет

- Вадим Михайлович, почему карьера историка не сложилась?

- Я подавал документы на истфак. Даже выбрал направление, которое хотел изучать: международное коммунистическое и рабочее движение. Еще в школе увлекался идеями Че Гевары, историей кубинской революции. Да и 1970-80-е годы тоже были революционные, особенно в Латинской Америке: революция в Никарагуа, затем события на Гренаде, которую оккупировали американцы, всякие партизанские движения. Все это было интересно… Но в армии у меня возникли проблемы, получил 1,5 года дисбата, и мне дали соответствующую характеристику. Глядя на нее, декан истфака сказал: «На исторический не поступишь. Это же идеологический факультет!». Я спросил: «А куда можно?». Оказалось, что на журналистику. Удивительно: в 1980-х истфак, значит, считался идеологическим факультетом, а журналистика – для неблагонадежных?

Я особо не расстроился: ведь ничего не мешает журналисту заниматься историей. И без проблем поступил. Хотя в 1983-м чуть не вылетел и с рабфака – отказался сдавать Ленинский зачет и даже «прочитал лекцию» на эту тему секретарю парткома вуза. Но как-то пронесло. Просто по предмету «Ленинский зачет» мне поставили двойку. И зачислили на 1-й курс филфака, где было отделение журналистики.

С рабфака нас на журналистику пришло много, десяток парней (все после армии) и девчонок, которые уже потрудились, как тогда говорили, в народном хозяйстве. Учились в одной группе, жили одной командой. И многие до сих пор работают в журналистике или в смежных областях: в пресс-службах, в издательствах. Лишь несколько человек занимаются чем-то другим.

- Вместе с вами училась и ваша будущая жена?

- Да, с Ольгой мы познакомились на рабфаке в 1982-м. Вместе учились и отдыхали, году в 1986-м я в первый раз приехал на каникулы к ней домой в Хабаровский край, а на последнем курсе, в 1988-м, была свадьба. У нас много семейных пар сложилось. Группа была дружная, это все определило.

- А как же Че Гевара и рабочее движение?

- Всерьез, конечно, так и не занялся, но интересовался и до сих пор продолжаю. У меня дома куча книг на эту тему. 35 лет прошло, жена иногда спрашивает, зачем они хранятся? А мне они дороги. Почти весь Че Гевара: все книги, изданные в СССР как о нем самом, так и его работы, а также некоторые заграничные издания. Я даже нашел «Боливийский дневник», который был напечатан после его смерти на Кубе бесплатным тиражом на испанском языке. У меня много книг по леворадикальным движениям, причем, выпущенные издательством «Наука», не для широкой публики. Не каждый знает, например, кто такие тупамарос или фракция Красной Армии. А ведь уругвайские городские партизаны, взявшие себе имя индейского вождя, в многомиллионной столице страны даже имели собственные подземные тюрьмы. Частично базировали в канализационной системе города…

- Почему вы стали именно газетчиком?

- Меня не тянуло ни к радио, ни к телевидению. На мой взгляд, печатное слово – более ценно.

Страна другая, проблемы – те же

- Тридцать лет назад вы начали работать в советской печати в период слома всего привычного строя. Что вспоминается ярче всего?

- После первого курса нас отправляли на практику в районные газеты, после второго – в комсомольскую печать Дальнего Востока, после третьего – в партийную, а после четвертого можно было выбрать, где тебе понравилось больше. После второго курса я проходил практику на Сахалине, в комсомольской газете «Молодая гвардия», потом приехал на каникулы домой и пробовал что-то писать в «Камчатском комсомольце». После 3 курса был на практике в «Камчатской правде» и снова, после ее окончания, плавно перешел в «Камчатский комсомолец». Подрабатывал во время каникул. А после учебы мне сделали вызов в эту газету, хотя места корреспондента не было, и меня приняли как учетчика отдела писем – до конца 1988 года я работал на этой должности.

Писем было много, их надо было регистрировать, переплетать, сдавать в архив, делать обзоры и отчеты. Люди писали обо всем, в основном – о проблемах ЖКХ и квартирных вопросах, о торговле, о грязи в городе, о расчистке дорог, в общем, поводы были те же, что и сейчас. Письма ставились на контроль, заводились карточки, что-то пересылали в обком комсомола или на предприятие, о котором шла речь. Опять же регистрировали ответы на жалобы. В общем, круговорот бумаги в природе…

После 1988-го перестройка уже вовсю набрала обороты. Чувствовалось, что под партией и комсомолом шатаются основы, пришли новые веяния, в газете пошла политика – Сахаров, Солженицын, Гдлян, Иванов. Появилась тема коррупции и засилья партийной номенклатуры. Мы ставили эти материалы, цензура (управление по охране тайн в печати) – зачеркивала некоторые абзацы – «Нельзя!». Редакция угрожала, что мы так и оставим белую дырку вместо запрещенного абзаца. Они жаловались в обком, из обкома звонили редактору… И все равно несколько раз газета выходила с белым пропуском в тексте, чтобы все понимали: здесь что-то вырезано. В общем, бились за многие материалы.

Кстати чуть ли не впервые в СССР у нас редактор «Камчатского комсомольца» отказался подписывать газету, в которой сняли материал, и подписал ее секретарь обкома ВЛКСМ. А сейчас смотришь на некоторые материалы тех лет и невозможно сдержать улыбку: кому вся эта, извините за выражение, муть нужна?

- Но ведь «Камчатский комсомолец» тогда был одной из самых популярных газет полуострова.

- И это правда. Тираж газеты во время пика перестройки перевалил за 70 тысяч экземпляров. Некоторые номера газет тех лет не сохранились ни в архивах, ни в библиотеках. Их даже в Москве, в «Ленинке» нет…

Ну, а потом начались настоящие сложности. «Комсомолец» обрел самостоятельность, трудовой коллектив выступил учредителем газеты. Но специалистов по ведению такого бизнеса не было. К тому же в геометрической прогрессии начали расти цены на бумагу и печать. Цена газеты в розницу менялась практически каждый месяц. Да и народ начал нищать, ему стало не до газет. И «Камчатский комсомолец» помаленьку умирал. В это время я получил предложение перейти на работу в пресс-службу администрации Камчатской области. Такие службы тогда формировались по всей стране. У нас она называлась «информационно-аналитический центр». Возглавил его Алексей Костылев (экс-редактор «Камчатского комсомольца»), а курировал заместитель главы администрации области Леонид Лельчук.

Я проработал там почти пять лет. Областью тогда руководил Владимир Бирюков. С людьми из его команды работать было интересно, да и для меня эта работа была полна всяких открытий. Мы писали пресс-релизы (на первых компьютерах), распечатывали на матричных принтерах, и представители СМИ приходили каждый день и забирали наши выпуски. Сайтов еще не было, электронной почтой не пользовались… В середине 1990-х одной из задач администрации и Законодательного собрания области было создание региональной законодательной базы. С 1995 года мы начали издавать «Официальные ведомости», чтобы публиковать принятые законы. Так что я пару лет еще и законы сам вычитывал в газете, был редактором.

Потом пошли проблемы – наличных денег не хватало, зарплата в администрации платилась с задержками, задолженность была по два месяца и больше. Бирюкова вот ругают, а у него тогда была позиция: сначала деньги, поступившие из Москвы, отдать бюджетникам – учителям и врачам, а что останется – чиновникам на зарплату. Начало меня угнетать и другое: не все (а практически – все), что слышишь и видишь в администрации, можно было опубликовать в газете, даже под псевдонимом. Ведь мозги у меня уже были заточены под журналистику, поиск информации, я помаленьку писал в газеты. Иногда меня просто «рвало» на части – как такое не написать! (И писал, хотя это создавало дополнительные проблемы). Видимо, это связано с возрастом и жизненным опытом. В общем, когда меня позвали в «Вести», я долго не раздумывал: газета уверенно держалась на плаву, мне предложили хорошую зарплату. Там уже работали Григорий Беккер, Игорь Кравчук, Ирина Оснач, Ольга Павлова. Многих я знал еще по «Камчатскому комсомольцу».

- «Вести» были единственной ежедневной газетой. Сейчас таких изданий у нас не осталось. Трудно ли было выдерживать напряженный ритм?

- Да нет, наоборот! Тот ритм меня вполне устраивал, все крутилось и вертелось как в надежной машине. Наоборот, трудно было потом перестроиться на выпуск еженедельника.

Тогда вообще проще работалось. Взаимоотношения журналистов с руководителями структур и властью были другими. Можно было позвонить куда угодно и уточнить все без проблем. В начале1990-х мы даже получали такие же сводки УВД, как и сотрудники милиции. Все было расписано – фамилии, должности, какой ТОМ, точное время происшествия. Столько информации! И я легко мог позвонить упомянутому следователю и узнать интересующие меня детали. Это воспринималось спокойно, и то, что нельзя было раскрывать, нам, естественно, не говорили. Так продолжалось несколько лет, а потом «фонтан иссяк». Так же и с властью: нас приглашали практически на все заседания, сессии, а там такие подробности и детали можно было уловить!

Сейчас это ушло, все закрыто пресс-службами, созданными для того, чтобы ограничить журналисту доступ к информации, исключить получение негативной информации о деятельности той или иной организации (и даже позитивной, которая может вызвать вопросы). Их задача – просто выдать журналисту определенную версию, устраивающую власть и руководство. Любой сотрудник, которому будет звонить журналист, скажет: «Обращайтесь в пресс-службу, я комментарии давать не буду». При этом сейчас до 90 процентов материалов всех сайтов и газет делается на основе пресс-релизов – доступной, подготовленной и вычищенной информации. Раньше – наоборот: 10 процентов предоставленной информации, остальное -добывалось.

- И что тогда сегодня называть «настоящей журналистикой»?

- Настоящая журналистика в том и заключается, чтобы даже в таких условиях найти нужную информацию. Это крайне сложно. Люди, работающие на должностях, дорожат своими рабочими местами вплоть до того, что боятся сказать что-то даже сами себе. На кону – рабочее место, высокая зарплата, доплаты к пенсии и тому подобное.

- С другой стороны, появилось новое, можно сказать «народное», информационное поле – социальные сети и мессенджеры, которые откликаются на все мало-мальски заметные события в жизни общества.

- Я не совсем доверяю социальным сетям. Если бы я не считал такое выражение через чур высокопарным, я бы даже сказал, что это – очередной гвоздь в гроб журналистики. Да, информация сразу разлетается. Но самое интересное, что общественно-значимая информация, которая не должна разлететься, никуда не полетит, даже если сто человек будут в курсе дела. Много вы получали, например, информации о наших высоких чиновниках? Я имею в виду информацию, а не болтовню вроде «дороги не почистили, губернатора надо гнать в шею». Много вы знаете, предположим, о закрытых крещенских купаниях высоких лиц в специально вырубленной проруби (которую вырубали сотрудники МЧС). А такое бывало. Уж пару лет назад – точно. Есть фото. Или вы видели в соцсетях настоящие финансовые отчеты о краевом народном празднике – гонке «Берингия»? Сколько, кому, на что…А ведь там заняты сотни людей и речь идет о десятках миллионов рублей. Что-то никто не рассказал, за какую сумму у частного предпринимателя куплено здание строившейся стоматологии на 4 км для краевой детской библиотеки. И копию платежки не выложил… Хотя, если просеять тысячи сообщений и информушек, что-то стоящее найти можно. Но на это уходит уйма времени.

Пользуйтесь мозгами, господа

- Есть мнение, что бумажные издания доживают свой век, теряют тиражи и уступают место электронным ресурсам. Может ли случиться, что бумажные газеты перестанут существовать?

- Наверное, я старорежимный журналист – считаю, что напечатанный на бумаге текст сродни историческому документу. Его не вырубишь топором, не сотрешь и не отредактируешь. Ты несешь за него ответственность. То, что написано, можно предъявить человеку и через десять лет.

А все эти электронные ресурсы тоже, конечно, нужны, пусть развиваются, и то, что их больше предпочитают, не отрицаю, но они не учат ответственности. На ошибки никто уже не обращает внимания. Иной раз позвонишь, скажешь: «У вас там ошибка на сайте, исправьте». А всем – все равно, и висит она дальше, никого не смущает. Как «Курильский десант, поставивший последнюю точку в Великой Отечественной войне» или «русско-японская война 1945 года». А я еще помню, какие глаза были у одного из корреспондентов «Камчатского комсомольца», когда с утра ему позвонил секретарь обкома КПСС по идеологии Леонтий Чайка. Что было с редактором – не знаю. Газета тогда, в 1985-м, вышла с лозунгом под открытие в Москве Международного фестиваля молодежи и студентов – «За мир, дружбу и империалистическую солидарность». Или как суетились в «Камчатской правде» уже во время перестройки, опубликовав всего пару строк – «полет на ракете к Марксу».

Молодые воспринимают всю эту информацию и материалы как обычный «проходняк». Завтра уже читатели забудут и побегут дальше. И появляется ощущение, что написать можно что угодно, любые шокирующие факты, но это уже ничего не изменит в общей картине. Я вообще считаю, что журналистика, это – не профессия, это – состояние души.

Я думаю, что бумажные издания останутся. Как и их читатели. Просто люди, взрослея, начинают понимать некоторые вещи. Вечного ничего нет, но изданное в газете разойдется по десяткам точек, останется в архивах и библиотеках. А с электронными носителями не все еще понятно. Вон даже в смешном американском фильме «Книга Илая», что же он волочет эту книгу, оставшуюся в одном экземпляре? Защищает ее в боях? И где в этот момент все электронные библиотеки мира?

- Часто в адрес журналистов раздаются упреки в продажности, говорится о «независимой» прессе. Поделитесь вашим мнением об этом.

- Конечно, журналисты продажные – они же за деньги работают. И я в том числе. А независимых СМИ вообще нет, они зависят не только от учредителей и издателей, но и от мнения людей, которые там работают. Независимое издание это то, которое вообще не выходит. Его вообще нет, и там нельзя прочитать ничье мнение.

Разговор можно вести не о независимой прессе, а о такой, которая не зависит конкретно от чего-либо, предположим, от крупного бизнеса – если газету издают люди-индивидуальные предприниматели. Хотя и там могут быть рекламные материалы или статьи, опубликованные по заказу. Газета может быть независимой от правительства, если редакция не финансируется правительством, не получает деньги по контрактам. Я видел массу «независимых», которые при копании чуть вглубь оказываются тоже в полнейшей зависимости от чего-либо или кого-либо… Если же журналист оставляет свое мнение при себе и за деньги излагает чужое – это заказные материалы, они были всегда, с момента появления газет. Можно даже сказать, что в первом номере «Ведомостей», изданных при Петре Первом, шли в какой-то мере заказные материалы, которые оплачивались Петром Первым. Или там были критические материалы в отношении императора, что нельзя строить столицу на болоте, потому что эта местность подвержена наводнениям?

И вообще, что реально является правдой? Это – большой вопрос. Мнение, которое разделяет большинство? Уже доказано, что большинство, в том числе и народа, может ошибаться, и ошибалось много раз, а меньшинство занимало правильную позицию.

- И как же обывателю ориентироваться в таком информационном потоке?

- Есть разные издания, разные мнения – смотри и делай выводы, какое мнение ты поддерживаешь, думай, где тебя пытаются обмануть. Обязательно нужно включать мозги.

- Какие издания и авторы пользуются у вас уважением?

- Я все читаю, по крайней мере – просматриваю. Не скажу, что есть какие-то приоритеты. «Российская газета» мне нравится по качеству. Они стараются держать планку, несмотря на то, что издание правительственное. Материалы хорошо выстроены, без всяких «соплей». На местах уже мало журналистов осталось – из-за финансовых проблем не хватает кадров вычитывать, править, приводить материалы в соответствие со стилем газеты. Что говорить, если есть краевые газеты, в которых работают всего два-три пишущих человека? А в некоторых районках вообще по одному! И в целом уровень журналистики снижается, особенно по качеству. Пресс-релизы, о которых я говорил выше, яркий тому пример.

- Ваши коллеги знают, что у вас хранится самая полная подборка изданий, выходивших на Камчатке в последние 30 лет. А что еще вы коллекционируете?

- Значки, монеты, этикетки, открытки, календарики. Марки я собирал еще в школе – в основном политических деятелей. Есть практически весь кубинский Че Гевара. Я и сейчас продолжаю покупать марки и конверты, особенно те, которые касаются Камчатки и Петропавловска.

Где-то с конца 1980-х не могу пройти мимо каких-то вещичек, связанных с Камчаткой. Понимаю, что сегодня они кажутся очень распространенными, а завтра их уже нигде не найдешь. Впоследствии эти вещи о многом могут рассказать, а места занимают мало. Приношу, кидаю в коробку из-под обуви, а через год высыпаю ее содержимое и сортирую, часть выкидываю, что-то оставляю. Но – без фанатизма.

У меня есть подборка камчатских винно-водочных этикеток 1970-90 годов. За каждой – целая история стоит. В конце 1980-х кооперативам разрешили завозить-разливать алкогольную продукцию, и после антиалкогольного закона чего только не выпускалось! Такие жуткие настойки (типа «Лимонной»), что просто от вида этикетки с души воротит – все вкривь вкось. Цель ведь была другая – быстрее разлить и продать.

Билетики на автобус, проездные билеты. Бывает, разложишь: от 8 копеек до 5, 8, 10, 15 рублей. Разные фирмы печатали. По 6 рублей типография «На Кирпичиках» выпускала, на обратной стороне умудрялись рекламку втиснуть и частые объявления.

Календарики. Сначала камчатские календари были в дефиците, солидные фирмы, такие как «Камчатское морское пароходство», печатали их за границей. Потом стало больше, качество – хуже. Потом вал пошел – выпускали все, кому не лень, каждый кандидат в депутаты, масса этих календарей с лицами. Сейчас календариков опять становится меньше. Пригласительные, буклеты, открытки, книжечки – все эти финтифлюшки, которые кто-то посмотрит через 30 лет и скажет: «Надо же, а идея хорошая была! Надо использовать!». Все идеи, которые мы используем и применяем, уже были придуманы до нас, надо только в коробке порыться хорошо.

Так же и газеты. Не знаешь, о чем писать? Подними подшивку 10-20-летней давности, столько тем найдешь! Помните убийство одной из школьниц во второй половине 1990-х, всколыхнувшее всю Камчатку? Преступнику дали большой срок. А где он сейчас? Чем занимается? Вышел на свободу или умер в заключении? Ведь прошло уже почти 20 лет. А мы написали – и забыли. И таких тем – множество.

Газеты-журналы сейчас перебираю, некоторые хочу сдать в госархив, потому что там некоторых изданий нет совсем. Были ведь и предвыборные однодневки, и газеты, выходившие по 1-2 номера. Особенно в 1990-х. Кто помнит первую «Тройку» начала 1990-х? Не ту, что сейчас разносят по ящикам, а которую раздавали на рынке. Идея была хорошей, но вышло всего с десяток номеров… В свое время даже у областной библиотеки не было средств, чтобы подписаться на газету «Вести». Это сейчас все печатные СМИ по закону обязаны предоставлять 3 бесплатных экземпляра своего издания в краевую библиотеку. И за этим следит Роскомнадзор…

Условия хранения газет в архиве, естественно, намного лучше – температура и влажность такие, что бумага будет цела еще долго. Все это однажды кому-то понадобится, даст представления о нашем времени. Даже газеты бесплатных объявлений расскажут, что продавали и за какую цену.

- Чем вы особо дорожите в своей коллекции?

- В числе любимых – марки по Че Геваре. Это – серия, выпущенная после его гибели в конце 1960-х. Я долго ее искал. В СССР, если не ошибаюсь, было выпущено всего две марки с изображением руководителя государства Брежнева. Один блок в 1977-м, посвященный брежневской Конституции, другой изображает переговоры между Брежневым и Индирой Ганди по какому-то космическому супертелефону. Тоже приятно, что они у меня есть.

Дорогая мне вещь – памятная и ценная – последний камчатский проездной билет времен СССР. В перестройку деньги быстро обесценивались, проезд дорожал, но невозможно было постоянно менять его стоимость. Было принято решение сделать в Петропавловске проезд в автобусах бесплатным. И мой проездной, на гербовой бумаге, датированный февралем 1991 года, стал не нужен. По идее, я должен был его выкинуть, да мне стало жалко пластиковую коробочку, в которую он был упакован. Я ее сам сделал, специально нашел тоненький пластик, шурупчики подобрал, чтобы в нагрудном кармане проездной удобно лежал, и в дожди-циклоны чтобы его не истрепать. Удивительно, что эта «ценная» упаковка не сохранилась, а проездной – вроде мелочь – мне дорог. Глядя на него сегодня, можно целый материал написать. Своеобразную историю о камчатских проездных.

- Ваша постоянная «вахта» – рубрика «Камчатский календарь», в которой можно найти множество сведений о людях и событиях.

- Да, начал его вести с середины 1990-х. С тех пор постоянно слежу – убираю фамилии, пополняю новыми лицами, событиями, датами. Хотя не один я веду камчатский календарь, но другие делают упор на исторические факты и большие личности, я – больше на людей, наших современников. Иногда слышу, что не такие уж большие события – день рождения какого-нибудь председателя совета директоров или открытие крупного торгового центра. Но я все равно включаю их в календарь для того, чтобы кому-то что-то напомнить. И это может оказаться важным для конкретного человека.

- Из всего разнообразия событий, попадающих в сферу вашего внимания, что наиболее интересно лично вам как историку и краеведу?

- Есть кое-какие темы, понемногу работаю над ними. Хочу сделать историю герба Петропавловска-Камчатского, свести вместе уже известные и неизвестные факты, добавить своей информации – как менялся герб и почему.

Занимаюсь историей талонной системы в Петропавловске. Прошло всего 25 лет, а многие уже не помнят, как мы жили с талонами. И в архиве, в официальных документах, информация на этот счет не полная, воссоздать картину помогают только газеты тех лет. По талонам покупали и продукты, и ширпотреб: носки, мыло. Сигареты и алкоголь. А нюансов было множество: как семьи получали талоны, как ими обеспечивались студенты из районов, учащиеся в городе, как создали специальный отдел для женщин с маленькими детьми, которым нужно было не простое мыло, а детское. Больше всего сложностей было с винно-водочными талонами. Как их получить, если твоему сыну 18 лет исполняется в середине месяца? А как морякам выдавали? Приходит судно с экипажем в 60 человек – и сразу получают талоны за полгода? Так они в один день месячную норму магазина заберут! Что делать? Как вести учет, как уничтожать отоваренные талоны? А какой был переполох, когда завезли пачки сигарет, в которых было не по 20 штук, а по 10! По талону получали 10 пачек, и народ возмутился: это же получается в два раза меньше сигарет! Все это требовало своих решений, и их находили. И этот интересный опыт может пригодиться в любой момент. Понимание таких вещей воспитывает человека, хотя большинство только с возрастом осознает, насколько это ценно.

Эмма КИНАС, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

Фото из архива Вадима БОГОМОЛОВА

25 февраля 2017 г.