Всё сам

Из цикла «Наши люди»

В эти дни принимает поздравления Валерий Трофимович Кравченко, который 19 октября отметил свой 75-летний юбилей. Пианист, преподаватель, концертмейстер, журналист, писатель, фотограф, летописец, создатель фильмов и сценариев себя с иронией называет монополистом в культурном пространстве Камчатки. Ведь он и фильмы к своим юбилеям вынужден делать сам, так как никто не берется за это дело. Поэтому писать о нем весьма ответственно и волнительно. И вообще это «адов труд», как любит выражаться сам Валерий Трофимович. В канун юбилея мы общались несколько часов, поговорили о многом. И сегодня представляем некоторые отрывки из этой беседы.

70 плюс 5

- Сделал видеофильм к творческому вечеру. Решил не касаться далекого прошлого – отчет за последние пять лет. «Плюс 5». Подвел некую статистику, поставил камеру, сел и рассказывал, что за последние 5 лет мною было дано 150 концертов и концертных вступлений, изданы 3 новые книги, подготовлены и изданы 5 буклетов, созданы 15 фильмов, написаны 10 сценариев творческих и юбилейных вечеров. Это не считая основной работы в колледже искусств и в капелле. Со студентами за это время в Петрозаводске на конкурсе играл, в Нижнем Новгороде играл, в Москве играл. С капеллой за эти 5 лет еще вместе с Морозовым в Хабаровск и Владивосток с гастролями съездили. Но и здесь у нас сумасшедший дом – одно мероприятие за другим. Зал расписан так, что я с трудом выбил 19-ое октября! Сдвинули на 2 часа показ «Броненосца Потемкина» в «Виртуальном кинозале». Сдвинуть броненосец было трудно!

-Уверена, что с вашей энергией вам все под силу.

-Не столько энергия, сколько упрямство, наверное. Или одно дополняет другое.

«Шопен идет»

-Что отвечал маленький Валера на банальный вопрос, кем он хочет стать?

-Я не помню. Мне кажется, только о музыке я думал. Я с музыкой-то абсолютно случайно столкнулся. Мы жили в воинской части под Харьковом. Туда же перевели героя Советского Союза с молодой супругой, выпускницей Московской консерватории. В политотделе нашлись умные люди, сказали, чтобы шла по квартирам и искала себе учеников. Так Этель Абрамовна Стратиевская постучалась в нашу дверь. Мне было 7 лет. Потом она призналась, что я был, оказывается, лучшим из ее учеников. Начал учиться, меня сразу стали выделять. Тогда я учился по двум специальностям – фортепиано и вокал. Как-то на Харьковском телевидении я мальчиковым дискантом спел песенку Шумана «Совенок». И ко мне приклеилась кличка Совенок. Мне это не нравилось. В следующий раз на телевидении я на рояле сыграл Шопена. И все дружно, как сговорились, поверили, что я - Шопен. Хотя меня подстригали под машинку, и никаких шопеновско-листовских шевелюр у меня, конечно, не было. «Шопен идет, Шопен идет!». Это меня, безусловно, устроило больше, чем «Совенок».

-Думали ли вы в юности, что станете таким многопрофильным специалистом: и музыкантом, и журналистом, и писателем, и концертмейстером, и летописцем. Откуда эта универсальность?

-Причины были всякие, конечно. Меня притормаживал мой речевой недостаток. После войны произошел пожар в доме. Я был один. Испугался, выскочил. И вот результат. В общем, тогда это была некая преграда. Я хотел выступать на телевидении, что-то рассказывать. Но решил, что раз не могу без запинок говорить, буду писать.

-Но сейчас вы довольно гладко говорите…

-У меня начался какой-то новый период. В прошлом году почувствовал, что происходят какие-то изменения. В том числе, я почти перестал заикаться. Ну, иногда по привычке, для оригинальности (смеется). Я привык быть самим собой. И потом, не такая уж это беда великая. Есть люди слепые, глухие, немые, без рук, без ног. А я все слышу, все вижу, все могу. Так какая проблема?

Частично, наверное, благодаря этому, я стал журналистом. Когда я приехал на Камчатку, то почти сразу же начал печататься. Сначала были маленькие заметки, потом пошли материалы побольше. А затем накопилось столько информации, что и книжку можно издать. Пошли объемы, которые уже ни в какую газету не войдут. Начал работать над книгами. В 90-е художественные очерки стали невостребованными, да и журналистика измельчала. Очень печально. Ведь журналистика это же такая красота и сила. Вот старая «Камчатская правда». Там работали разные журналисты, но как они писали! Мне, не имеющему отношения к тому же сельскому хозяйству или рыбной отрасли, было интересно читать. Сейчас все грустно.

-С музыкой-то нет таких разочарований?

-С музыкой у нас любовь на всю жизнь. Я не могу представить, кем бы я мог быть без нее. Это стихия, в которой я купаюсь всю жизнь. Все началось с того, что я иду в школу в своем военном городке. Осень. А на улице, по всей аллее репродукторы висят. Из них звучит музыка. Позже я узнал, что это был Чайковский, «Ромео и Джульетта». Школа была далеко, но когда я туда дошел, музыка еще не закончилась. Пошел обратно. Так и ходил, пока мелодия не смолкла. Вот откуда это? Это что-то необъяснимое, понимание или ощущение, еще неосмысленное никак. Кто-то рождается художником, может рисовать. Я не родился художником. Я хочу танцевать, но не умею. И когда на вечеринке меня случайно кто-то приглашает, чувствую себя какой-то неуклюжей кочергой, стесняюсь ужасно. А музыка – это главное для меня, вне всякого сомнения. И потом уже все остальное – журналистика, создание фильмов, новые технологии, которые я осваиваю с самого начала. Вот появился когда-то первый компьютер – 386-ой, я уже его из Москвы притащил. Говорили, что такой машины на всю жизнь хватит. Год прошел – 486-ой появился. Еду в Москву за ним. Потом «Pentium» появился. И так далее и так далее. А сейчас такой агрегат стоит, что не дай бог...

Меня иногда упрекали, что я себя распыляю, мол, надо посвятить себя одному делу и все. А мне так интереснее жить. Я думаю, что это не распыление, а дополнение одного другим.

-Есть ли какое-то умение, которым вы хотели овладеть, но не смогли?

-Наверное, нет. Я хотел стать музыкантом, и стал им. Хотел писать, стал писать. Правда, когда Евгений Гропянов предложил мне вступить в Союз писателей, я отнекивался, как мог. Ну, не Достоевский я, ни Пушкин! Истинный-то уровень вот у кого. У меня журналистский уровень. Могу очерк красивый написать. Очень горжусь своим очерком о Кирилле Килпалине. Я на него полгода потратил. Встречался с ним один раз в гостинице «Авача». Я постучался к нему в номер. Он сидел, рисовал картину «Любимые женщины», которая, как оказалось, стала его последней работой. Он встретил меня как старого друга. Сел, сфотографировался. Поговорили. Этот очерк потом перепечатали в нескольких журналах.

С большинством моих героев у меня были дружеские отношения. Это сейчас какое-то странное время. Мы никуда не ходим, к нам никто не ходит. Да и потребности-то особой нет у людей. Мне всегда было интересно общение. Времени, правда, не на все хватает. Меня сын Дима пытается безуспешно перевоспитать и научить говорить слово «Нет». Но кто бы ни пришел, ни попросил, приходится откликаться. Так текучка непрерывная не дает возможности завершить работу над «Энциклопедией культуры Камчатки», над которой я тружусь уже 14 лет. Вот хорошее или плохое качество – неспособность отказывать?

-И писали, и играли. Вам завидовали?

-Играл столь много, что мне действительно завидовали. Порой были натянутые отношения с коллегами. Приехал, понимаешь, молодой и сразу напечатали афиши, и поехал с концертами по всей Камчатке. Три года спустя Наталья Селиванова из «Камчатской правды» опубликовала заметку «100 концертов Валерия Кравченко». Писала, что три года прошло, как приехал молодой специалист и по всей глубинке проехал. Это я тогда играл один консерваторскую программу, без певцов, без скрипачей. Меня тогда захватывало то, что я видел, как музыка нравится людям. Или послушать живого музыканта вживую, сидя рядом с ним прямо у себя в Ачайваяме, или по радио слушать. Это, конечно, совсем разные вещи.

И любить их надо, и поддерживать

-Культура Камчатки – особое достояние России. Заметная изолированность и малочисленность жителей (на огромной территории!) способствовали созданию на полуострове неделимого сообщества творческих людей, близко знающих, понимающих друг друга и сумевших за весьма скромный исторический срок (меньше века!) создать духовные ценности, которые на равных стали пополнять копилку мировой культуры. Взаимосвязь танцоров (в первую очередь – коренных жителей Севера), художников, музыкантов, артистов, писателей, поэтов и, безусловно, сам образ Земли беспокойных вулканов придали камчатской культуре необычную энергетику, романтическую возвышенность и профессиональную силу, утратить которые невозможно даже в самые несладкие времена.

Я счастлив, что стал творческой частичкой Камчатки и могу посвящать ей свою жизнь.

Я когда прилетел на Камчатку, то сразу попал в мир «Мэнго». Меня, большого любителя командировок, на зимних каникулах отправили в Палану. Зашел в Дом культуры, а там Гиль и все остальные. Ну и закрутилось. Потом наступил 69-й год, собрались отправлять творческую бригаду в Монголию. «Мэнго», Кравченко, певца Владимира Якимова, секретаря обкома комсомола. А оттуда мы вернулись вообще друзьями. Помню, когда мне дали однокомнатную квартиру, они у меня на полу ночевали на шкуре медведя…

Так получилось, что во многих северных поселках я был первым пианистом, который приехал с концертом. Сразу на ум Ачайваям приходит. Когда зимой на нартах привезли из детского садика в клуб пианино и устроили первый в истории поселка концерт фортепианной музыки. Это для всех в диковинку – и для зрителей, и для меня. Детишки сидели у моих ног, смотрели, что я делаю. Я чувствовал их дыхание, взгляды, понимал, что им нравится музыка. Или помню, как в Палане играю ноктюрн Шопена. Там такое развитие трагическое и аккорд, который обрывает всю жизнь. Я слышу, как за спиной кто-то говорит: «Все кончено». Это был Боря Жирков. Необразованный музыкально человек все понял, все почувствовал. Такие они, наши артисты из числа коренных. Поэтому и любить их надо, и поддерживать.

Но как, не знаю. Не обязательно материально. Ведь им в деньгах-то особо и не отказывают. Они летают столько, что я диву даюсь и не успеваю отследить, где и кто выступает. И они требуют, обижаются, когда им не дают. Но это баловство вообще-то. Только ездить на гастроли – мало. Надо развиваться, создавать новые постановки. Не повторять десятки лет одно и то же. Я при всей любви к «Мэнго», уже не могу смотреть на каждом мероприятии одно и то же, одно и то же. Губернаторский ансамбль. Хочется подойти к Владимиру Ивановичу и задать смешной вопрос: а вы управляете этим коллективом, раз он – губернаторский? Потому что развития-то нет никакого, не видно новых постановок, спектаклей, как это было во времена Гиля. Их надо подталкивать к этому. И не только деньгами.

Есть, к примеру, колоссальное наследие Георгия Поротова, шикарный двухтомник. Там готовые пьесы, и стихи, которые можно изложить, накоплен богатейший этнографический музыкальный материал. Всё же сохранилось на пленке. Только надо использовать, создавать. Гиль создал балет «Мэнго», через два года у него уже балет «Эмэм Кутх». Под музыку военного композитора Бориса Гофмана. Духовой оркестр исполнял! Это как бы, может, и смешно. Но это было явление, но они хотели развиваться. Кстати, раз в месяц у меня раздается звонок по домашнему телефону: «Это Боря Гофман из Израиля!». Живой, сегодня уже 88-й год идет, а ведь был катастрофически болен! А из того легендарного «Мэнго» ведь уже все почти ушли… Остались Катя, Таня, Иосиф, Света.. В последние 5 лет у камчатской культуры вообще колоссальные потери – Галина Васильевна Астраханкина, художник Юрий Назаров, мы с ним очень дружили.

-Но смена все-таки приходит?

-Такого уровня не видно. Может, мы чего-то не видим. Как бы мы критически ни относились к прошлому периоду, нас умели учить, а мы умели учиться. В те времена не употребляли таких слов, как карьера, но мы хотели быть первыми, быть лучшими. Потом не энтузиазм встал на передний план, а деньги. А это уже не то. И студент другой пошел. Раньше на фортепианном отделении на каждом курсе у нас училось по 15 студентов. Сейчас на всех курсах отделения учится 7 человек. Не потеряли дети талант. На конкурсах видим столько одаренных детей, что просто радуется душа. Но родители отправляют детей в другие профессии. Но они ошибаются, эта профессия тоже кормит. Но для этого надо работать. Вот я, заслуженный артист, доплата за то, доплата за это. Нормально. Хватает. В этом году мы выпустили троих студентов. На первый курс трое поступили и две девочки уже забрали заявления. Осталась одна на первом курсе. Катастрофа. С наборами просто беда. И это не потому что мы стали хуже работать. Просто так школы, родители воспитывают.

-Тем не менее, вы воспитали целую плеяду талантливых учеников.

-На разных материках сейчас мои ученики работают. И в США, и в Израиле, и в Европе. И это тоже плохо. Потому что мы готовим для своей страны. А если быть более эгоистичным, то для Камчатки. Все наши выпускники поступают, и почти никто не возвращается обратно. А мы тут беднеем, стареем, кто-то уходит из жизни вообще.

Вот квартет «Камчатка», Артем Быков и Миша Авдошенко. Это наши, родные. Отучились один в Москве, другой в Астрахани. Вернулись сюда. И стали очень серьезными музыкантами. Вот я работаю у своего бывшего студента Быкова концертмейстером, слушаю его и удивляюсь, откуда столько знаний, опыта, творческой энергии? Молодцы.

-Вообще много талантливых музыкантов уехало с Камчатки. В частности, чтобы выступать в хороших залах…

-Я бы так не сказал. Кто на виду, отсюда никогда не уедет. Потому что мы там не нужны. Поеду я в Москву сейчас и буду никому не нужным пенсионером. Мы там никому не нужны. Пример тому Морозов. Его в свое время приглашали в Московскую консерваторию преподавать. Это престижно, но он бесспорно был бы там не на передних ролях. А ему хотелось на передних. Мне обидно, что уехало много педагогов-музыкантов из сел. Это началось в 90-е, когда надо было, так сказать, секвестировать бюджет. И в Тигиле, например, закрывают музыкальную школу. Я прилетаю туда, захожу, вижу 2 рояля, стоят прикрытые газеткой от пыли. Вот кто мог решиться и взять на себя ответственность вообще закрыть детскую музыкальную школу? Командоры. Я в 1969 году был первым пианистом, который дал первый концерт фортепианной музыки на острове Беринга. Потом там открыли школу, где преподавали музыку, живопись. Но в период секвестирования закрыли эту школу. От этого что-то улучшилось, легче стало жить? Ничего подобного. А дети остались без музыки, без живописи. Потрясающая история с Корякской школой искусств в Палане. Школа-то добротная. При участии Дмитрия Кабалевского там построили образцовый комплекс – школа, общежитие, столовая. Со всего округа самых талантливых детей туда привозили. Потом отобрали общежитие, столовую отдали под музей, в самой школе разместили чиновников управления культуры. А потом решили вроде бы благое дело сделать, реконструировать. За год могли бы сделать. А оно вон как затянулось.

Капелла

Я как приехал на Камчатку, я был при капелле. Сначала писал, фотографировал, так как фактически был хроникером коллектива на добровольных началах. Концертмейстером коллектива я стал в 89-ом году. И то это была ситуация не очень симпатичная. У капеллы был достойный музыкант Валерий Тумило. Претензий к нему никаких. Но тут коллектив решили отправить в Японию. Выставили ограничение – принимаем 25 человек. А в капелле 40. Надо было выбрать 25, да таких, чтобы еще что-то могли делать. И тут у небезызвестной Фонталиной (она пела в капелле) возникает «рационализаторская» мысль: «подвинуть» Тумило и поставить Кравченко, который будет и играть, и снимать, и петь, и писать. Меня посадили в капеллу петь! Я спрашиваю у Евгения Морозова, а как я смогу одновременно и петь, и играть и фотографировать? Ну, от пения меня, слава богу, освободили. И с 1989 года я стал законным концертмейстером капеллы и проехал огромное количество стран, которые никогда в жизни бы, наверное, не увидел при других обстоятельствах. Европа, Азия, США. Правда, мы везде работали. Потому что любая поездка с Морозовым – это адов труд. «Мы сюда не отдыхать приехали», - говорил он. Вот приехали мы, в Пусан, заселились в гостиницу на берегу моря. Как только бросили чемоданы, он сразу всех вытащил на пляж. Репетировать! С Морозовым было очень трудно работать. И сейчас мы понимаем, что нельзя было по-другому. Потому что он фактически создал коллектив из ничего, вывел любительскую художественную самодеятельность на высокий профессиональный уровень. И лишь после бесчисленных побед в конкурсах, взяв в международном конкурсе в Риме золотую медаль, он, наконец, сказал, что в конкурсах мы больше не участвуем.

-С ним было тяжело, а без него?

-Беда всех руководителей. Они думают, что они вечны. Он выпустил столько блестящих дирижеров, которые сейчас работают в Москве, в Европах, где угодно. Но ни одного он не приручил, чтобы обратно вернуть. И даже когда он заболел и боролся, не думал, кто дальше. Может, это какой-то артистический эгоизм… Он сделал, конечно, великое дело. Но наследника, продолжателя не подготовил, не оставил.

Приехал в капеллу новый руководитель Василий Князев с блестящим образованием в Московской консерватории. Не просто хоровик, а универсал. Окончил аспирантуру по специальности оперно-симфоническое дирижирование. Выше этого не бывает. Он приехал к нам весной. Первая репетиция, дали пару концертов. Но естественно, не может Князев быть Морозовым. Я помню Морозова в 68-ом году, когда капелле был 1 год. Я помню, какой он был тогда, и что пела капелла. Они пели двухголосием комсомольские песни! Потом начали расти постепенно. И тут будет постепенно. Но люди в капелле разные. Кому-то новый руководитель понравился, кому-то нет. Если не нравится, уйди. А если не уходишь, то не мешай. Есть те, кто мешает.

-Вы не мешаете?

-Я всячески способствую гармонии в отношениях. Пытаюсь приглушить стороны, которые нервничают. Период сейчас очень неустойчивый для капеллы. Но мы стараемся подготовить достойное 50-летие. Я надеюсь, что все утрясется. И у капеллы будет новая замечательная история.

Летописец всей культуры Камчатки

-Это звучит несколько высокомерно, конечно. Но мне это приклеили. У меня по культуре архив такой, что дай бог такое собрание данных иметь краевому архиву или музею краеведческому. Я делюсь со всеми, разрешаю любые фотографии использовать, печатать где угодно. Я не жадничаю.

-А вы когда начали собирать архив?

-В свое время заместителем начальника областного управления культуры работала Слава Моносовна Мирская. Она меня приметила сразу по публикациям. «Валерочка, история это не только то, что было когда-то, история – то, что происходит сейчас, - говорила она. – Все копите себе, будете богатым человеком». И я молодым воспринял эти слова. И где-то в 70-ом начал собирать. И было что собирать! Такие мастера работали! В драмтеатре были роскошные постановки и режиссеры. А как оформлял спектакли художник Юрий Назаров! Монументальные спектакли ставили. И я о каждом писал рецензии. Подружился с актерами, режиссерами, писал творческие портреты. Потом писал в журналы, «Комсомольскую правду». Четыре года прослужил собкором «Советской культуры» по Камчатке, обеспечивал красивыми материалами. Но на стыке 80-го у нас возникла сложная ситуация в училище. Меня пытались уволить. Была трехлетняя битва с самодуром-директором, который любил говорить: «Это я вам тут советская власть!». Я был председателем профкома, и нам взбрело в голову создать очередь на жилье. А квартиры по своему усмотрению руководство раздавало. В общем, уволили всех, кто в профкоме был, его поддерживал, и меня попытались. В общем, тогда я дошел до ЦК КПСС, до Брежнева. В итоге суд меня восстановил. Директора убрали. Но из всей этой истории я вынес главный урок – никогда нельзя сдаваться. Тем более, если ты прав. Вот все, кого он уволил до меня, лапочки сложили. А я стоял до конца и победил. Вот так надо всегда.

Лицо кавказской национальности

-Война, 1942 год. Мама живет в Краснодарском крае. Папа военный летчик на фронте. Немцы наступают на Кавказ, прутся на Эльбрус. Мама бежит пешком по Северному Кавказу, добегает до Каспийского моря, рожает меня на песочке. Потом на каком-то теплоходике переплывает Каспийское море, оказывается в Туркмении. Война.

У меня написано, что я родился в Азербайджане. Лицо «кавказской национальности»! С 1942 года я там не был ни разу. Кстати, Ростроповичу, родившемуся в Баку, там выделили квартиру. Может быть, они не знают, что я тоже там родился? (смеется). Я Кавказ очень хорошо знаю и люблю, много прошел пешком. Мой дедушка был директором Кавказского государственного заповедника. Я на каникулы в Сочи к нему ездил постоянно и школьником, и студентом. И не на пляж, а в горы. Там, где сейчас олимпийские объекты, стояла только маленькая избушка метеостанции.

-Горы вас и на Камчатке не оставляют.

-Они со мной всю жизнь. И надо сказать, что я уже больше 20 лет государству экономлю деньги – не беру проезд, никуда не летаю. Летом я обязательно в горы и по Камчатке. В том году сбылась моя мечта побывать на острове Медный на Командорах. Хотя в суете все, бегом. Хочется остановиться и пожить там. Спускались к Петропавловску вдоль побережья. Меня буквально парализовал один вид - горы, скалы, хребты, водопад и стоит маленькая избушечка. Моя мечта. Мы причалили, я подошел к этой избушечке – потолок провалился, окна разбиты, дверь болтается. Отдали бы ее мне, я бы из нее конфетку сделал своими руками.

Я благодарен своему другу Виталию Николаенко, 33 года служившему в Кроноцком заповеднике, за то, что показал мне эти уникальные места. Как минимум 30 лет каждое лето мы проводили у него там. Помогали избушки строить, которые до сих пор стоят. Я заповедник знаю от и до, пройду везде. Потом наступили 90-е сгорел дом Николаенко. И кто-то, как выяснилось сейчас, даже снял это на видео... Потом с ним случилась эта трагедия… И у меня это направление оборвалось окончательно.

Но как-то меня повезли на базу Родниковую, где я познакомился с замечательным человеком, альпинистом и горнолыжником Владимиром Шевцовым. Он мне заменил моего трагически погибшего друга. Шевцов и Николаенко бесспорно разные люди, но, если по-крупному, они делают одно благое дело. И пошли у нас экспедиции уникальные и проекты интересные. Взяли же сначала с собой просто скрипочку на вулкан. Это потом уже фортепиано притащили. Идея Шевцова о концерте в пещере вулкана Горелый поначалу казалась безумием. А он это организовал, нашел специальные носилки, чтобы положить пианино, нашлись эти парни, которые бережно несли инструмент по застывшим лавовым потокам. Это потрясающе, конечно. Это увлекло и нас, и публику. Мы пропустили концерт в пещере в этом году из-за болезни Шевцова. Звонков было очень много…

Дом

-Знаю, что вы своими руками еще в советское время имение семьи Кравченко построили.

-Я за 10 лет во время отпусков своими руками построил 3-этажную дачу. Строил, как начертил архитектор. Получилось то, что хотел. На первом этаже большое пространство, рояль, камин. Могу «Мэнго» пригласить сюда, и их всех разместить, если надо. А строили в 80-е. Цены тогда были скромные, но ничего не было в продаже. Приходилось ездить в Атласово, в Мильково. По «блату» договариваться, чтобы отгрузили 4 куба доски или бруса и на грузовике сюда везли. А добрые люди потом утаскивали с участка с таким трудом добытые стройматериалы. Но все-таки мы построили! Мне помогал ансамбль «Уйкоаль» во главе с Кевевтегиным Сережей. Я обещал увековечить всех, кто мне помогал строить дачу. Надо заняться этим списком. Люди хорошие были. Сейчас многое изменилось. И люди меняются...

-Вам повезло, что близкие вас поддерживают.

-Семья это, наверное, главная глава моей жизни. Моя Аня. Это студентка, которая ко мне поступила на 1 курс еще в старом училище на КП. И год спустя пришла ее мама и сказала, что они поступали сюда не для того, чтобы у какого-то там Кравченко учиться. Отпустил я ее к Тумило – не хотите, не надо. На 4-ом курсе мы поженились. Это очень одаренный, очень тонкий душевно и очень образованный человек, несмотря на то, что она не смогла получить высшее образование. Потому что рожала Диму. Пожертвовала, не поехала. Она работает директором 5-ой детской музыкальной школы. В этом году на всероссийском конкурсе эта школа вошла в число 50 лучших музыкальных школ России.

Аня всегда берегла и бережет меня, особенно сейчас. Она пытается меня защищать, пытается отваживать тех, кто ей по нутру не нравится. Тут может быть жесткой, выгнать в дверь. Помню, одну зловредную деятельницу от культуры она чуть не спустила с лестницы.

Ну, и по мелочам, хотя, может, это и не мелочи. Я приезжаю домой в обед – стол накрыт. Когда это делается, я не знаю. А если не успевает прибежать, говорит, где и что стоит. А я забываю. Детей замечательных, конечно, воспитала больше она, чем я.

Дима и Алена. Дочь получила странную специальность «Мировая экономика», я не знаю, что это такое. Работала в банке. У нее прекрасный сын растет. Сын Дима талантливый композитор, диск в этом году выпустил, много работает. Старший внук Алеша на аккордеоне играет, в кухлянке на фестивале в Норвегии танцевал, в Германии выступал, в Австрии. Мы в наши времена даже и мечтать о таком не могли. Я горжусь своей семьей.

Почетный гражданин

-У меня огромное количество наград. Вчера звонит одна знакомая, говорит, что мне надо присвоить звание Народного артиста. Упаси бог! Я этого не заслуживаю. Не надо ничего! У меня столько всего, что, может, даже уже и перебор. Все началось с 1972 года, когда мне присвоили звание лауреата премии Камчатского комсомола. Потом, в 1988-м, дали «Заслуженного работника культуры РСФСР», а в 1996 году – Заслуженного артиста РФ. Я считаю, что для меня это предел, максимум. Я прекрасно знаю истинно концертирующих заслуженных артистов. Я какой артист? Попутно. В основном я занят педагогической работой и всю жизнь выступаю. Но есть артисты, которые всю свою жизнь посвятили гастрольно-концертной деятельности, ездят по всему миру. Но мне с ними, конечно, не сравниться.

А звание Почетного гражданина для меня вообще-то самая главная награда. Приехал парень на Камчатку с одним чемоданчиком, не зная ни одного человека, не имея ни денег, ни связей. Прожив без одного года 50 лет на Камчатке, я прошел большой путь, которым горжусь и который оценили. Особенно оценил город, в котором я живу. Признал, что я стал кем-то значимым для этого города. Своим. Это очень меня греет внутри. Не потому что там какие-то льготы.

-А город вы любите?

-Ты по поводу Варламова? Тут странное чувство. Я его люблю, но я бы снес его бульдозером и построил новый город. Рио-де-Жанейро! Потому что природа такая. Но строили когда и как? Одни эти пятиэтажки. Их не интересовали какие-то там вулканы, сопки, бухта. Художников и архитекторов с большой буквы тут не было, и нет. Почему Петербург в такой красоте? Не потому что сейчас там что-то понастроили современное. А потому что изначально призвали из Италии мастеров, а не халтурщиков. А по большому счету, так должно быть везде. Красота земли должна сочетаться с красотой человека, а человек должен красоту природы дополнять, а не уродовать. Поэтому слушать этого молодого и небритого очень неприятно, и хочется возразить очень. А с другой стороны. Подойду к балкону и вижу мусор. Откуда он? Это циклон из Японии к нам принес? Это же мы сами. Мы готовы в помойке жить. Варварство. Получается, что ни родители, ни школа не способны воспитывать нормальных людей. Это катастрофа, конечно. А по архитектуре, ну какая тут архитектура? Город хорошо смотрится с кратера Авачинского вулкана или с самолета. Я понимаю, что это итог всей истории Петропавловска. Это не вчера или позавчера кто-то испортил. Десятилетиями накапливается. Что-то, конечно, пытаются поправить, улучшить. Но это все точечно, мелкие штрихи.

-Аккаунты у вас есть во всех соцсетях?

-Везде я есть. Поначалу я был активен в «Одноклассниках», потом в «ВКонтакте». Сейчас я там практически не делаю ничего. Только в «Фейсбуке».

-Как ваши сверстники на вас реагируют? В этом возрасте как-то принято уже внуками да дачами заниматься. А вы все в работе.

-Полагаю, что именно благодаря работе, я чувствую себя моложе сверстников. Я заставляю голову работать, запоминать факты. Это я в молодости мечтал уйти в 55 лет на пенсию и отдохнуть, как следует. Исполнилось 55, пришел к директору, положил заявление и ушел на пенсию. 2 месяца не работал.

-Вам было хорошо?

-Мне было странно. Прихожу в музучилище, а в фойе висит плакат, на котором написано: «Валерий Трофимович! Не уходите, мы вас любим!». И с тех пор снова работаю. Уже 20 лет как работающий пенсионер. Но я все-таки соизмеряю свои возможности. Стал немножко по училищу сокращать нагрузку. Выпустил в этом году прекрасную студентку, поступила в Уральскую консерваторию. Никого взамен ее не стал брать. Физически возраст все равно берет свое. А по состоянию я чувствую себя абсолютно молодым. Может, потому что я все время с молодежью работаю, со студентами. Я с ними на одном языке общаюсь.

И не могу себе позволить расслабиться. Мешает чувство ответственности. И на больничный не хожу. Ведь нельзя бросить без пригляда студентов, среди которых есть такие уникумы! Вот парень из Апачи. Прошел и огонь, и воду. На кого он только не учился. Но повлекло к музыке. Сейчас уже на 4 курсе. И четвертый год у нас идет непрерывная борьба за него с ним. Я его заставляю! Прогульщик первоклассный, обманщик талантливый. Моя задача сделать из него специалиста, даже если он брыкается и вырывается из рук. А стоит мне на недельку отлучиться, пиши, пропало!

-Вы за каждого студента так бьетесь?

-Ну, студенты, конечно, разные. А вот девочка, которая у меня сейчас выпустилась, Карина Минеева, это уникум. Я ее не мог остановить! Прихожу в училище - учит, играет. Ухожу – играет. Она четыре года не вылезала из училища. Я не мог ее заставить «прекратить» учиться, давать себе передышку.

-Вы вообще счастливый человек?

-Очевидно, да. Не стоит, конечно, предполагать, что вся жизнь это сплошные цветы, подарки, аплодисменты. Проблем всегда много. И сейчас они есть. Гладкой жизни ни у кого нет. Но профессия мною любима, семья мною любима, друзей много. Признания добился, в чем творческий человек, безусловно, нуждается.

-В книге о культуре Камчатки нет главы про вас. Кто-то вообще может главу про вас в историю культуры написать?

-Рассказываю! За свою жизнь я написал, по крупному счету, обо всех. Я подготовил огромное количество юбилеев. Вот подошло это 75-летие. Я чувствую, что не успею категорически, потому что готовлю 50-летний юбилей капеллы, надо хороший фильм, сценарий и буклет. Все это делается долго. И я чувствую, что к своему-то юбилею ничего не смогу сделать достойного. И пришла в голову идиотская мысль – попросить других. Я предпринял две попытки и получил ответ: «Но вы же лучше сделаете!». В общем сам. Все сам. Как-то Артур Белашев написал обо мне в предисловии к моей первой книге «Мэнго». Марина Мишланова хорошо обо мне написала, когда я готовил книгу «60 очерков о культуре Камчатки». Я им очень благодарен. Но по большому счету, обо мне никто не пишет. Потому что пишу я. Но я не могу писать о себе. Правда, когда подошло это 70-летие в 2012 году, мне надо было что-то о себе рассказать, и я сделал фильм. А теперь и к 75-летию сделал…

СПРАВКА «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»:

Кравченко Валерий Трофимович – видный деятель камчатской культуры. Родился 19 октября 1942 года. Пианист-исполнитель, преподаватель, концертмейстер, журналист, писатель, фотомастер, автор видеофильмов и сценариев. За 49 лет работы в Камчатском колледже искусств подготовил сотни молодых специалистов. Многие из них стали лауреатами региональных и международных конкурсов, успешно работают сегодня в городах России и за рубежом. С 2009 года Валерий Кравченко является заведующим фортепианного отделения колледжа. На региональных и международных конкурсах многократно отмечен дипломом лучшего концертмейстера. Как пианист и концертмейстер, выступал с концертами во многих населенных пунктах Камчатки, России и мира. В конце 1960-х – начале 1970-х был первым пианистом, проехавшим с концертами по сёлам Корякского округа и на Командорах. Он и сегодня даёт до 30 концертов в год на различных сценах, со студентами колледжа и коллегами-музыкантами выезжает на крупные музыкальные форумы. В 1990-е годы пианист в содружестве с камчатским скрипачом Львом Зиневич дал более десяти концертов в США и Израиле.

Около 30 лет Валерий Кравченко является концертмейстером лауреата международных конкурсов Камчатской хоровой капеллы. С этим коллективом пианист совершил 15 зарубежных поездок, участвовал в международных конкурсах в Греции, Испании, Республике Корея и Италии, на которых коллектив с его участием завоевал звания лауреата.

Валерий Кравченко член Союза журналистов России с 1973 года. В средствах массовой информации полуострова и центральных изданиях им опубликованы свыше тысячи очерков, статей, а также изданы десятки буклетов по вопросам культуры, краеведения и истории Камчатки. В 2002 году он был признан лучшим очеркистом Дальнего Востока, ему вручён диплом лауреата IV Дальневосточного фестиваля средств массовой информации «Новое время».

В совершенстве владея компьютерными технологиями, фото и видеосъемкой, Валерий Кравченко с 2005 по 2017 год создал более 20 документальных фильмов о видных деятелях камчатской культуры, её истории, об уникальной природе Камчатки. Накопленный им за многие годы личный архив по истории и культуре региона специалистами музеев и архивов признан уникальным, а сам Валерий Трофимович давно и по праву считается летописцем культуры Камчатского края. Не случайно вот уже более десяти лет автор работает над созданием энциклопедии «Культура Камчатки», куда входят около 1700 имён, оставивших яркий свет в истории края за последние 300 лет.

Писательская деятельность Валерия Кравченко также заслужила высокую оценку у жителей и специалистов Камчатки. Ещё в 1995 году вышла в свет первая книга «Мэнго» – о корякском государственном национальном академическом ансамбле танца. В последующие годы автором созданы и изданы ещё десять книг: «Капелла» (1997, второе издание – 2007) – об одном из ведущих творческих коллективов Камчатки, «На Эссо радуга упала» (2006) – об истории и культуре Быстринского национального района, «След ветра» (2007), куда вошли 60 очерков о культуре Камчатки, «Я сердце отдаю Палане» (2007) – к юбилею столицы Корякского округа. В 2010 году автором создан и издан альбом «Килпалин», рассказывающий о жизни и творчестве выдающегося корякского художника. В 2012 году изданы одновременно ещё две книги: «Вдохновленные Камчаткой» (о музыкальном образовании на полуострове и юбилею Камчатского колледжа искусств) и «Тигиль, река времени…», посвящённая истории и культуре Тигильского района. В 2013 году увидела свет новая работа Кравченко - альбом «Вадим Санакоев», чьи работы сегодня высоко ценятся в музеях Камчатки и зарубежных коллекциях. В 2014 году Валерий Кравченко в соавторстве с Александром Смышляевым выпустил альбом «Камчатка. Край талантов». В 2016 году издан трёхтомник «Камчатский край неповторимый». Один из томов – «Личность в истории» подготовлен Валерием Кравченко в соавторстве с Натальей Киселёвой. Весной 2009 года Валерий Кравченко принят в члены Союза писателей России.

Талантливая, многогранная и многолетняя подвижническая деятельность Валерия Кравченко отмечена многочисленными наградами, дипломами лауреата, творческими премиями. В 1988 году ему присвоено почётное звание «Заслуженный работник культуры РСФСР», в 1997 году – почётное звание «Заслуженный артист Российской Федерации». В 2005 году он награждён медалью Русской православной церкви Святого благоверного князя Даниила Московского, в 2009 году ему присвоено звание «Почётный гражданин г. Петропавловска-Камчатского». В 2014 году Валерию Кравченко вручена медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

Беседовала Гузель ЛАТЫПОВА, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

Фото из личного архива Валерия КРАВЧЕНКО и Анастасии ЕРОХИНОЙ, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

21 октября 2017 г.