«Перехожу в другое измерение»
Из цикла «Наши люди»
В праздник Крещения принято окунаться в ледяную купель – сотни, если не тысячи камчатцев ежегодно совершают этот обряд, рассчитывая на чудесное очищение души и тела. И только единицы готовы заниматься зимним плаванием постоянно. Люди, без страха входящие в обжигающе холодную воду и проплывающие в ней сотни метров, кажутся нам особенными. А если узнаёшь, что среди них есть человек, практикующий экстремальное зимнее плавание на протяжении 66 лет, то трудно удержаться от желания познакомиться с ним лично и спросить: «Как?! Как вы подружились с холодом настолько, что он стал вашим добрым союзником, защищающим от болезней и старости?».
Мы так и сделали, встретившись с Петром Петровичем Пискарёвым, которого, без сомнения, можно назвать живой достопримечательностью Петропавловска-Камчатского. Пётр Петрович не ограничивается купанием в ледяной воде. Он, в любую погоду с голым торсом, преодолевает десятки километров на велосипеде и на лыжах, участвует во всех краевых кроссах и забегах, ежедневно поднимает до 2.000 кг, и даже не думает о заслуженном отдыхе, возглавляя отделение физиотерапии в Дальневосточном окружном медицинском центре (больше известном камчатцам как больница водников).
Календарный возраст Петра Петровича – 81. Он родился в Сибири, в 1938 году, в Рождество. Правда, в советское время этой детали не уделяли внимания. Для маленького Петра гораздо большее значение имела встреча с одним из лидеров советской партийной элиты Вячеславом Молотовым. Она произошла вскоре после войны в Перми, куда Пискарёвы попали в ходе эвакуации. В те годы город носил имя Молотова. Отец Петра Пискарёва, офицер, прошедший три войны (Халхин-Гол, финскую и Великую Отечественную), кавалер 11 орденов, один из создателей знаменитой 76-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии, был известным человеком, общался со многими партийными и государственными деятелями СССР. Как-то он взял сына с собой на рыбалку, и, показав на одного из рыболовов, сказал: «Гляди, сын, это товарищ Скрябин!» (настоящая фамилия Молотова – прим. авт.). А тот в ответ улыбнулся, потрепал мальчишку по волосам и произнёс: «Будь здоров, росток коммунизма!». Конечно, это было пожелание, а не приказ, но Пётр Петрович целеустремлённо выполняет его все эти годы, сам себе отдавая приказы по достижению трудных целей.
Романтика плюс ответственность
- Пётр Петрович, почему, выбирая будущую профессию, вы решили стать врачом-подводником? Ведь это одна из самых нелёгких специализаций...
- Служба подводников была овеяна ореолом романтики, да и пример отца для меня многое значил. Он лёгких путей не искал, всё, за что брался, делал хорошо. В 1920-е годы был известным футболистом, играл за сборную Урала. Тот футбол сильно отличался от нынешнего, насквозь коммерческого. Отец рассказывал, как они пробегали по 30 км, добираясь до поля, на котором предстояло играть. Играли – и бежали обратно. Это было в порядке вещей. Отец окончил танковое училище, участвовал во многих битвах, в том числе – за Сталинград, Одессу и Крым, и сумел вернуться домой, хоть и был не однажды ранен.
Почему именно подводные лодки? Да потому что туда требуется самый универсальный врач. Он должен уметь и зубы дёргать, и аппендицит вырезать, и роды принимать.
- Роды на подводной лодке?..
- Нет, в базе на берегу! Они часто были расположены так, что других врачей за многие километры не сыщешь. Я первые роды принимал, ещё будучи курсантом Академии: Ленинградской военно-медицинской, ордена Ленина, имени Сергея Мироновича Кирова. А поступал я в неё четыре года подряд! С 1955 по 1958-й. В первый раз, кстати, хорошо экзамены сдал, и меня зачислили. Но потом понадобилось освободить место для сынка одного военного чина, и меня выгнали «за нарушение дисциплины», придравшись к тому, что я в столовую вне строя пошёл. На следующий год недобрал баллов и, чтобы избежать призыва в армию, поступил в школу трудового резерва, выучился на бетонщика-монтажника крупнопанельного строительства. На третий год получил двойку по химии, и друзья мне с песней лом вручили. А в четвёртый раз (я уже работал на заводе, был ударником), набрал 20 баллов из 20 возможных.
- Вы удивительно целеустремлённый человек!
- Я же Козерог, - смеётся Пётр Петрович. - Цепляюсь зубами, но добиваюсь цели, как бы тяжело ни было. Поставил цель быть мастером спорта – я дважды мастер спорта. Сейчас мне 81 год, я не могу, как раньше, выступать на первенствах Вооружённых сил, моё самолюбие спортсмена это унижает, но я участвую во всех кроссах и среди возрастных участников занимаю первые места. Вот: дипломы некуда вешать, - обводит он рукой стены своего маленького уютного кабинета, который, из-за тесноты, сравнивает с каютой на подводной лодке. Фотографии субмарин, на которых служил Пётр Петрович, тоже украшают стены, как и снимки молодого врача Пискарёва с товарищами. Эта страница жизни, приведшая Петра Петровича на Камчатку, до сих пор остаётся для него самой яркой и дорогой, хотя «на гражданке» он с 1970 года – без малого 50 лет.
- Вы сразу попали на атомоход или пришлось в дизельной ПЛ послужить?
- Я на всех видах подводных лодок служил. И на таких, куда по росту отбирали – не выше 170 см, и на новых, куда и двухметровых берут, потому что лодка – высотой с семиэтажный дом. Ходил и на дизельной, ещё из первых проектов, на ней даже кондиционеров не было. Как пришли в район Гавайских островов, так температура в отсеках поднялась до 60 градусов. Страшные условия! Сидели голые, с мокрыми полотенцами на шеях. Уровень углекислоты – 3,5 процентов при норме 0,3. На свежий воздух попадаешь, сине-багровый становишься, всё тело щиплет. И в этих условиях под водой я удалял аппендицит.
По боевому расписанию химик-санитарный инструктор – мой первый ассистент, а боевой санитар – второй. Выливаю в таз 20 литров чистого спирта, беру большие противоожоговые повязки и мою своих ассистентов с ног до головы, а потом их руки до локтей мажу йодом, памятуя о том, что при такой температуре где-то что-то у них обязательно зачешется. Они у меня были стерильные. Кладу больного. Из анестезии – только уколы новокаина. Делаю первый разрез, пот течёт ручьём. Тут боевой санитар стал бледно-зеленого цвета и упал. Химик держится. Я думаю: «Если второй упадёт, мне одному будет тяжеловато». Разрешил ему 150 г спирта принять, он всю операцию выстоял, улыбался. Значит, иногда алкоголь помогает, – смеётся Пётр Петрович. – А потом, по закону парных случаев, у второго штурмана аппендицит случился.
На атомных подлодках, конечно, совсем другие условия – бассейн, сауна, кабинет психологической разгрузки, штанги. А на дизеле я за три месяца боевого дежурства с 61 килограмма до 87 вырос. Оделся – форма по швам лопнула. Это было большое расстройство, потому что пошить новую одежду было гораздо труднее, чем сбросить лишний вес.
Хочу сказать, что командиры у нас были – люди глубочайшей ответственности. С ними не страшно было боевое дежурство нести. Я был уверен, что, в каком бы состоянии ни застигла его тревога, у него голова сработает, и лодку он не утопит. Я сам наблюдал случаи, когда ответственность за экипаж преобладала над клиникой заболевания. Это, конечно, были редкие люди, настоящие боевые офицеры с военным опытом.
Купание в Северном Ледовитом
- Пётр Петрович, вы помните свой первый зимний заплыв и свои впечатления?
- Конечно! Это было в 1953 году, в Ленинграде. У первого бастиона Петропавловской крепости собирались «моржи», и я с ними попробовал. Погружение подействовало обжигающе, к тому же пришлось бороться с сильным течением Невы. Так что начинал я с Невы и Финского залива, а во время службы мне довелось искупаться даже на Северном полюсе. Мы шли подо льдами, как в ледяном туннеле. Нашей задачей было испытание торпед, которые создавали искусственные полыньи, чтобы лодка могла экстренно всплыть в случае аварийной ситуации. Мы выпускали торпеду, она взрывала лёд, и мы всплывали. Это было достижением в те годы. Командир мне разрешил окунуться, потому что знал, что, если лодка идёт в надводном положении, я всегда стараюсь этим воспользоваться. Привязали меня концом – и вперёд, в Северный Ледовитый.
Когда уволился со службы, «заработав» там целый букет заболеваний, стал заниматься закаливанием и зимним плаванием вопреки всем медицинским рекомендациям беречь себя и кутаться. Начинали вдвоём с моим другом. Когда будете на площади Ленина, обратите внимание: на первом дереве возле спасательной станции ещё сохранились два гвоздя. Это наша вешалка. Я в любую погоду минут двадцать бегал с голым торсом, а потом в воду погружался. В пургу на груди ледяная шапка вырастала.
Постепенно сформировалась секция зимнего плавания и закаливания «Моржи», поставили два вагончика на площади (там всё по-другому было: деревянные бараки, столовая, где мы с удовольствием обедали после купания). В вагончиках были плита с тёплыми кирпичами, спортивный инвентарь, гантели, гири. Если бухта замерзала, мы делали полынью, ставили металлическую лестницу. Разминались: бегали вокруг Култучного озера. Заражали многих своим примером. Где-то есть фотография, как мы бежим, за нами мехзавод бежит во главе с директором, и две собачки процессию замыкают. Потом нашлись «бравые ребята», всё сломали, сожгли. И до сих пор никаких условий нет.
Вообще, на мой взгляд удивительно, что Камчатка – центр зимних видов спорта, сноуборд, горные лыжи очень популярны, но истинно классический зимний вид спорта, марафонское зимнее плавание, не пропагандируется, не упоминается, изредка промелькнёт и только. Ребята (без меня, правда) прошли Берингов пролив, Курильский пролив, Байкал, Иссык-Куль – о них ни слова. Это обидно.
- Между тем, 3 декабря 1994 года вы участвовали в заплыве камчатских пловцов-экстремалов, который вошёл в Книгу рекордов России «Диво». Это была эстафета с целью преодолеть 18 км Авачинской бухты, невзирая на волны, льдины и ледяную крошку, покрывающую воду. И вы это сделали!
- Да, это казалось почти невозможным, мало кто верил, что у нас получится. Кстати, марафонское зимнее плавание – один из немногих видов спорта, которым можно и нужно заниматься всю жизнь, в любом возрасте. Я сразу всех предупреждаю: бросать нельзя, будут плохие последствия. Аппараты саморегуляции организма адаптируются к холодовому фактору, а с возрастом перестройка становится всё более рискованным и сложным делом, может появиться масса заболеваний, не связанных с холодом, таких как цирроз печени и проч. Так что я с этим спортом связан до гробовой доски. И если даже не купаюсь в бухте, то ледяной душ принимаю каждый день обязательно – он мне нужен не меньше, чем воздух.
Холод как наркотик
- Камчатцам вы больше известны не как пловец, а как лыжник и велосипедист, удивляющий земляков голым торсом в любой мороз. Вы вообще не мёрзнете?
- Иногда, конечно, мёрзну, но это не повод одеваться. Я уже вошёл в эту стихию, это мой образ жизни. Холод – как наркотик, к нему привыкаешь, и без него больше не можешь. И земляков я удивляю, скорее, не голым торсом, а одетым. Завсегдатаи лыжни «Здоровье» привыкли, что я без одежды на лыжне или на велосипеде (кстати, кататься зимой по твёрдому насту – одно удовольствие, можно прямо под вулканы укатить). А пару месяцев назад мне пришлось сделать операцию, и я вышел на лыжню одетый, так устал отвечать на вопросы: «Что с вами случилось? Вы не заболели?». Плюнул на все запреты, разделся, и всё встало на свои места.
Реакция, конечно, бывает разная. Недавно опять попал в фотообъектив и в компьютер. Кто-то пишет в комментариях: «Это Пётр Петрович, он из больниц не вылезает». Ребята, да я за пятьдесят лет болел один только раз! А в больнице я работаю: как сел в этот кабинет 27 мая 1970 года, так и не покидаю свой пост. И знаете, люблю здесь ночевать. Когда все расходятся по домам – здесь настоящая башня молчания, выспаться можно превосходно!
Ещё запомнились комментарии: «Вот из-за таких и продлевают пенсионный возраст». И: «Вон какие у него уши большие – это долгожитель». А некоторые предлагают для меня денег собрать, чтобы я купил себе куртку. Порой не знаешь, куда спрятаться от такого внимания…
- В чём же благотворное воздействие холода на организм?
- Нашим сосудам свойственно как расширяться, так и сужаться, и тренировать их надо, чередуя воздействия теплом и холодом. Мы же воспитываем детей (и самих себя) только на тепловых факторах – кутаемся, греем ноги, избегаем сквозняков. В итоге чуть промочил ноги – сразу насморк, простуда. Этого бы не было, если бы каждый раз, принимая тёплый душ, вы заканчивали бы холодным.
Кроме того, холодная вода снимает негативную энергию. Человек ежедневно подвергается тысяче психических воздействий, далеко не все из них положительные. Чувствуете слабость, вялость, усталость – холодная вода смоет весь негатив, устранит его без всяких таблеток. А если вы окунётесь в теплую воду, вы его закрепите. Тёплый душ подходит для хороших эмоций – их, пожалуйста, закрепляйте.
- Каковы ваши обычные нагрузки?
- Каждые выходные стараюсь проходить на лыжах 10 км, часа 3-4 мне хватает для закаливания. Когда бегу, перехожу в другое измерение, забываю о болячках, обо всём на свете. Положено – преодолеть дистанцию, и другое сознание включается. Сейчас, после операции, дистанцию сократил – раньше 20 км было, но с 16 ноября уже 200 км прошёл.
Или на велосипеде еду: из дома на ЖБФ вышел – и поехал на лыжню. Конечно, ехать по городу очень сложно, на обочине узко, тесно, лёд, автобусы поджимают, я, как змея, проползаю. У меня задача ни разу не упасть, чтобы никаких травм и переломов. И ещё тяжело по городу ехать из-за выхлопных газов. Дышать нечем. Один раз я хотел привлечь внимание журналистов к загазованности в нашем городе и, проезжая мимо областной больницы, надел противогаз: видите, в каких условиях находится больница?! В яме, куда все газы с дорог стекаются.
На работе тоже не сижу целый день за столом. Вот у меня две гири лежат по10 кг. Каждые полчаса подхожу к ним, 100 подходов за смену надо сделать. А это две тонны получается. В моём возрасте, к сожалению, мышцы не растут, не восстанавливаются, а только атрофируются, и нужно сохранять их остатки.
Сейчас больным в 50-60 лет говорят: «А что вы хотите? Возраст». Какой это возраст?! Есть возрастная градация, по которой до 75 лет – средний возраст, с 75 до 90 лет – пожилой, свыше 90 – долгожитель. Вот с такой постановкой вопроса я согласен. Мне 81 год, но разве я слабее 25-летнего? Я имею большой багаж и по борьбе, и по другим видам спорта. Конечно, я не так легко отмахнусь, как в былые времена, когда выступал на масштабных соревнованиях, этот факт моё самолюбие задевает, но защитить себя сумею, перейду в другое измерение. Люди пасуют в основном из-за страха. А ты поменяйся местами – пусть он будет тебя бояться, а ты активно действовать. Я как-то рано утром иду, трое парней окликают: «Дай закурить». Но я же вижу: магазины открыты, ларьки, значит, с другой целью останавливают. Даже разговаривать не стал – дал одному в лобешник, другие убежали.
Приказано: доехать!
- А как вы летом поддерживаете форму?
- На дачу езжу на велосипеде, через весь город на 14 км. Иногда тяжело бывает горки преодолевать, особенно если сильный встречный ветер. Но приказано: «Доехать!». И едешь. Добираешься до этой дачи (по сути – просто земельный участок), и падаешь в траву! Чайник закопчённый на печку поставил, почек всяких заварил и лежу, музыку слушаю, в небо смотрю – красота и благодать! За ягодой в лес езжу, за грибами – выжидаю плохую погоду, чтобы меньше грибников было. Место у меня своё есть. Как-то заезжаю в лес, и вдруг – пронзительный крик! Смотрю: женщина с мужем, оба одеты в тёплые комбинезоны, в очках, и она кричит. Думает, наверное, что психически нездоровый человек им встретился, - смеётся Пётр Петрович. – Сейчас, конечно, в лес страшновато ходить. Во-первых, клещи у нас появились, одеваться надо, а для меня это смерти подобно. Во-вторых, медведей опасаюсь. У меня есть газовый баллончик, говорят, помогает. Но всё равно страшно: я иду через кустарник, велосипед тащу, откуда знать, с какой стороны медведь пожалует? Были у меня уже встречи. Поднимаю голову – стоит медведь, около тонны. Помню, что в народе говорят: главное не бежать. А как не побежать, когда такая туша на тебя прёт? Я не циркач, но тут, по-моему, сальто сделал, прыгнул на велосипед и помчался что есть духу к дороге.
В океане возможностей
- Легко ли вам держать темп, который задаёт современный мир?
- Пытаюсь не отставать, осваиваю новые технологии. В своё время прошёл компьютерные курсы, чтобы пользоваться электронной почтой, сейчас вот у меня смартфон с WhatsApp. Как врач я каждые пять лет обязан защищать сертификат – езжу на обучение в центральные базы, в Москву, Санкт-Петербург. И вот что хочу заметить: сейчас медицина, конечно, шагнула далеко вперёд, но её достижения основаны на компьютерных технологиях. Врач всё меньше беседует с пациентом, осматривает его. Дал направление на МРТ, на КТ, выписал кучу анализов – а клиническое общение уходит в прошлое. Оставь такого врача без компьютеров – что он будет делать? Как диагноз поставит? Мне повезло: я учился у настоящих мастеров классической медицины, которые научили нас использовать наши глаза, руки и точно заданные вопросы. Про эти методы и современным медикам забывать не стоит.
- Какие цели ставите себе сегодня?
- Сейчас моя главная задача – восстановиться после операции. Так же остаётся у меня зимнее плавание и закаливание, так же хочу оставаться с голым торсом, потому что это даёт мне силы и энергию. И, конечно, немного науки надо сделать, напечатать труды. Ещё хочется поделиться богатым жизненным опытом. У многих клубов моржей есть свои книги. У нас больше опыта, мы раньше начинали этим заниматься, и нам есть что рассказать, но я не писатель, не поэт, я смог бы в симбиозе с писателем это сделать.
Правило остаётся неизменным: если поставил себе цель, обязательно надо её реализовать. Живущий с мыслью «я достигну» обязательно достигнет, потому что он делает именно всё то, чтобы достичь. Человек же сомневающийся ничего не достигнет. Он будет нырять в океане возможностей и не увидит, не схватит ни одну из них, в то время как для этого нужно было всего лишь протянуть руку. Не упрекайте судьбу, делайте её сами.
Эмма КИНАС, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»
Фото Василия ГУМЕНЮКА, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»
19 января 2019 г.
Поделиться новостью
«Командорский дневник» Сергея Пасенюка
Камчатский яхтсмен, промысловик, художник и писатель (хотя сам и не называет себя таковым) Сергей Пасенюк – знаковая фигура для Командор, больше 50 лет он был предан островам. К его творческому убежищу – маленькому домику, построенному на берегу океана, неизменно стекаются туристы и вообще любые гости острова Беринга, – сначала поснимать красивые виды, а затем, если повезет, поговорить с хозяином.
Здесь, среди рисунков и старинных плакатов, за чашкой кофе, в завитках табачного дыма нескончаемо идет разговор о путешествиях, островных историях и людях. В ожидании выхода в свет новой книги Пасенюка «Командорский дневник», мы задали Сергею Леонидовичу вопросы о жизни и красоте. Получился рассказ в пяти главах от первого лица.
Глава 1. ЛИТЕРАТУРА
О новой книге – о чем она, когда была задумана и когда увидит свет.
– В середине 1990-х, когда я работал охотником-промысловиком, охотовед Володя Киприянов попросил меня написать книгу о промысле песца на острове. Семя упало на благодатную почву: сам сюжет – с зимовками на диком юге, вдали от цивилизации с ее побрякушками был силен и гарантировал бессмертие сотням карандашных набросков природы.
Лет десять назад я с удовольствием занялся превращением рисунков в жесткую графику и ревизией старых дневниковых записей. Довольно быстро я понял, что без скопившейся на трех улочках людской популяции с ее радостями и бедами книжка будет пресна и невкусна. Тогда я еще не понимал, что замахиваюсь на полувековой пласт и в лямки какой перегруженной фактами телеги впрягаюсь...
Чтобы время своим рашпилем не стерло лица давно ушедших алеутов, еще знавших родной язык, в «Командорском дневнике» я увековечил их портреты. На финише получился трехтомник, снабженный тремя с лишним сотнями иллюстраций. Я не писатель и потому, чтобы не плевать в вечность, сильно завысил планку. Творческая работа – это честный союз с одиночеством, после завершения которой все желающие со своими ложками приглашаются к общему столу. Поставив последнюю точку, я понял, что сделать красивую вещь – это еще не искусство. Искусство – найти средства для издательства и реализовать тираж читающей публике, которой в нынешнее время не так уж и много, – ведь тех, кто избегает чтения книг, они тоже избегают.
О писательстве в целом
– Я вырос в среде работяг, писательством никогда не занимался и никогда к нему не испытывал тяги. Написанное кровью двадцать лет назад «Соло через Берингово море» появилось от отчаяния: моя яхточка «Александра» зависала тогда в Сиэтле, прожорливая свинья-инфляция бросила всех в бездну и, чтобы зацепить ростовщичьи струны какого-нибудь спонсора и купить авиабилет за океан, мне пришлось взяться за перо.
Глава 2. КОМАНДОРЫ
О смысле жизни на островах
– Я родился в городе, но со временем понял, что его бестолковость хороша только для юности. Кроме скептицизма и простуды, город прививает человеку уйму дурных привычек. Время в нем, от рождения до эпилога – разглядывания сквозь засиженное мухами окно соседской пятиэтажки – там пролетает мгновенно, ничего не оставляя в памяти. На острове, чтобы увидеть небо, не надо задирать голову кверху. Время здесь отмеряется волнами на рифу и не бывает один закат похож на другой. Жизнь на берегу океана – кто меня понимает – не может быть бессмысленной.
Об отношениях с природой
– Хемингуэй сказал, что охотник, если он настоящий охотник, никогда не оставит оружие. Но это не так. С возрастом человек мудреет. Несмотря на то, что в свое время, работая в госпромхозе, я сдал государству больше тысячи песцов и, как и все мои коллеги, поставил на стол односельчан больше тонны оленьего мяса, несколько лет назад я сдал свою кормилицу-одностволку в милицию. Я считаю и всегда считал, что пролитая звериная кровь оправдывается только в единственном случае – чтобы не подохнуть от голода. И что самый страшный зверь в природе – это человек. Зверь убивает себе подобного, чтобы набить брюхо, и только человек убивает себе подобных из-за мнимых идей и амбиций.
Глава 3. РИСОВАНИЕ
О том, как формировался художественный стиль
– Полный ответ на этот вопрос вы найдете в «Дневнике...», скажу лишь, что своего, присущего только мне, стиля у меня нет, да и таланта тоже. Я просто придерживаюсь строгих законов графики.
О художественной студии в Никольском
В 2005-м по просьбе островитян мы с мэром Евстифеевым создали художественную студию для детей при Центре досуга и творчества. Я ушел из нее через 12 лет, когда с горечью понял, что не в силах конкурировать с экранами телефонов, от которых школьники уже не могли оторваться ни на минуту. Что касается моих детей, то мы с женой не приобретали телевизор, чье присутствие сродни поселившимся в квартире насильникам, убийцам и следователям, до тех пор, пока они не закончили школу, получив начальное высшее образование из прочитанных ими книжек. Как сказал Достоевский – читайте книги умные, остальное сделает время.
О выставках
– Так получилось, что галерею портретов алеутов и командорские пейзажи видели во многих уголках Северной Пацифики. Но в этом не было моей заслуги и усилий – выставки организовывали неравнодушные к Северу интересные люди. Оригиналы портретов я, как скупой рыцарь, берегу. Их хотели пробрести музеи Германии и Аляски, но их депортация с острова попахивала бы предательством по отношению к моим героям; они представляют этнографическую ценность и прочно поселились в уголке души, ожидая, когда к ним проявит интерес какой-нибудь небезразличный к крошечной вымирающей нации музей нашей страны.
Я простой человек. Словами Билли Бонса, ром, яичница и бэйкон – вот все, что мне нужно. Не состою ни в каких Союзах и социальных сетях, никому не мешаю и никуда не сую свой нос, разглядывая мир как бы со стороны – так лучше видно добро и зло. Но это не значит, что я выпал из исторического процесса: я пристально слежу за жизнью людей и островов, нашей страны и всего мира от бухты Комсомольской до берегов Огненной земли, где носятся под парусами глотатели географических широт – мои друзья по риску. Мне больно, что на дне Мексиканского залива до сих пор не могут заткнуть фонтан нефти, что Фукусима все также струит ядерные отходы в Тихий океан, на Командорах исчезают каланы и сытая столичная гостья хочет стереть с палитры их тундр завезенных неглупыми людьми грациозных северных оленей.
Глава 4. МОРЕ
Об «Александре» и о том, что тянет в море
– До приобретения в камчатском мореходном училище разграбленной яхточки я успел пройти 10 000 миль с различными экипажами на деревянной яхте «Авача». У нас не было двигателя, печки и GPS, ходили по счислению, полагаясь на паруса, ветер и свои знания. Все походы на Аляску и Чукотку проходили в спартанских условиях – лучшей школы для моряков.
В 1997 жизнь на острове измельчала и свелась к прозябанию; пришли времена хитрых и вороватых, – за добытую пушнину и путины на Саранном платить перестали. Я понял, что этот виток приобретает стабильность, моложе уже не стану, поэтому не стоит уродоваться ради нищенской подачки и надо успеть приоткрыть глаза на мир.
«Александра» – да святится имя ее! – хватанула добрую порцию штормов и свободы, совала свой нос во все причудливые уголки Аляски, ходила под Авророй среди якутатских айсбергов и канадских лесов, встречала миллениум под сенью небоскребов в Сиэтле и, думаю, вполне заслужила покой.
О сне – если ты один в океане
Удавалось ли выспаться на море? Сон – это главный враг моряка в одиночном плавании, особенно в шторм и вблизи берегов. В доброй старой Англии заснувшего на вахте протягивали под килем. Если серьезно, то со сном на яхте постоянный дефицит. Даже в дреме капитан помнит о курсе яхты, направлении ветра и своих координатах.
На яхтах похожих походов не бывает, об их разнообразии заботится кокетливый Тихий океан. Но о самых запоминающихся штормах, событиях и случаях читатель сможет прочесть в «Дневнике...».
Глава 5. КРАСОТА
Об искусстве на островах: фигура Ассоль на берегу океана, мемориал с пушками Беринга, памятная доска в честь «русского робинзона» Якова Мынькова на Толстом, скелет коровы Стеллера, домик из выброшенной яхты, «стоунхендж» из китовых костей – большая часть «командорской» эстетики дело рук Пасенюка. Откуда эта страсть и как появляются идеи?
– Это не страсть к эстетике. Это тяга к красоте. Мы не умеем любить, пить, не любим свою историю. А искусство – это противоядие от грязи, оно не может приносить зло. Ассоль появилась на берегу океана потому, что без нее нельзя. Лично мне взгляд на нее заменяет рюмку хорошего коньяка. Призванные украшать село пушки с пакетбота «Святой Петр», три десятилетия сиротливо лежа под северной стеной музея, умоляли вытащить их к людям на свет. Памятник китобойной флотилии, носящей гордое имя «Алеут», к нашему стыду появился появился на Чукотке раньше, чем у нас, хотя в годы войны и после, китобои, наряду с американской лендлизовской тушенкой, подкармливали командорцев китовым мясом. О судьбе собранного скелета морской коровы, отвергнутого депутатами на острове, лучше прочитать в «Дневнике...».
Была еще мысль установить для украшения села и воспитания молодежи прошедшую по пути Беринга яхту «Александра» на площади между памятником мореплавателю и его пушками, однако депутаты, мотивируя большими размерами яхты, эту идею не поддержали – в их новом поколении не нашлось места для элементов романтики дерзости; однако их вины в этом нет, – вина в том, какой марки цемент подмешивали в воспитание их родители.
Поставить мемориальную чугунную плиту русскому робинзону Якову Мынькову я мечтал еще во времена зимовок на юге острова. Стране и русской интеллигенции не следует забывать своих героев. Прославленные благодаря Михаилу Ломоносову четыре помора, прожившие четыре года на Шпицбергене, в подметки не годятся проробинзонившему тоже четыре года на нашем острове в начале XIX века Мынькову. В сентябре 2022 года отлитая на уральском заводе плита с помощью армян была установлена около моего зимовья на мысе Толстом, откуда Яков, поджидая своих товарищей, с надеждой вглядывался в пролив между островами.
Галина ЖИХОРЕВА (газета «Алеутская звезда» – для РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»).
Гуру физкультуры Всея Камчатки Леониду Копаневу - 90
До сих пор мы встречаемся на футболе и, глядя на него, я всегда невольно задаюсь вопросом: «Где же этот предел человеческих возможностей, и в чём секрет небывалой бодрости, фантастической работоспособности и долголетия этого чудо-богатыря?». Сегодня, 28 июня, почётному физкультурнику Всея Камчатки, футбольному судье республиканской категории, отличнику физической культуры и спорта Леониду Васильевичу Копаневу исполняется 90 лет!
Он родился 28 июня 1933 года недалеко от кожевенного комбината имени III Коминтерна в деревне, что располагалась в пригороде Кирова (город Вятка до 1934 года). С детства мечтал быть моряком, поэтому и попал на Камчатку. Но судьба в корне изменила всю его жизнь, придав ей спортивный привкус, спортивный азарт, спортивную стойкость и спортивное долголетие. Каждое утро он привычно начинает с зарядки, дыхательной гимнастики и веры в добрые новости очередного дня своей жизни.
Один из патриархов камчатского спорта и сейчас продолжает трудиться во благо развития физкультуры в Петропавловске-Камчатском, имея за плечами 66 лет трудового стажа. И это не предел… Он воспитал и продолжает воспитывать поколения здоровой и физически крепкой молодёжи. Строгий, но справедливый физрук с богатым жизненным опытом, горячо любящий своё педагогическое ремесло. Словно о таких, как Леонид Васильевич, однажды и написал Александр Блок: «И вечный бой! Покой нам только снится...».
Историк по образованию, окончив в середине 60-х камчатский филиал Хабаровского педагогического института, он работал в профессии всего один год. И снова вернулся в спорт, но уже как педагог, занимаясь подготовкой молодёжи в среднем и высшем мореходном училище, далее в Рыбопромышленном, а ныне в Политехническом техникуме. Он успел принести немало пользы, трудясь на посту председателя Горспорткомитета, 25 лет успешно возглавлял Федерацию футбола Камчатки, внеся огромный вклад в развитие взрослого и детского футбола в регионе.
Камчатский гуру физкультуры привил любовь к занятиям спортом тысячам своих воспитанников, которые успешно выступали на городских, областных, краевых, зональных и республиканских соревнованиях по многим видам спорта. Сегодня Леонид Копанев носит гордое звание «Ветеран спорта России». Но своим главным достижением в жизни считает родную семью. А теперь, что такое дожить до 90 лет семейному человеку по «системе Копанева»: это две дочери, один внук, три внучки, одна правнучка, два правнука, а также зяти и невестки. Впрочем, обо всём по порядку расскажет сам юбиляр.
-Леонид Васильевич, как судьба привела вас на Камчатку?
- Я с детства мечтал быть моряком. Как сейчас помню, мне мама сшила белый китель с якорями и пуговицами, с нашивками, и я всегда в нём гарцевал перед гостями, когда они собирались у нас на какие-то праздники. Повзрослев, я тоже мечтал о море, пытался петь морские песни, такие как «Раскинулось море широко», подражая Утёсову и так далее. С детства как-то засела у меня в голове мысль о море, хотя моря я не видел. После окончания семилетки в школе рабочей молодёжи я продолжал трудиться на родном кожевенном комбинате, параллельно занимаясь футболом, хоккеем с мячом и лыжными гонками. Подавал заявки на поступление в мореходные училища городов нашей страны, но, по разным причинам, получал отказы. А мой путь на Камчатку начался с города Херсона, куда в мореходку приехал представитель Министерства рыбного хозяйства страны по фамилии Абрамович, который набирал курсантов в мореходную школу Петропавловска-Камчатского.
Я с боями сдал вступительные экзамены, и в составе шестидесяти счастливчиков отправился в Москву, откуда на поезде добирался через весь Советский Союз во Владивосток. Далее на пароходе «Сибирь» через ещё шесть суток морского путешествия я попал на Камчатку. Город нас встретил непогодой, слякотью и первая мысль, которая тогда у меня возникла: «Куда я попал?». Здесь мои первые морские университеты начались с изучения такелажа на бригантине «Штурман» и первого морского похода в залив Корфа, чтобы «оморячиваться». С тех пор и никогда я не болел морской болезнью. Отучившись три года, я получил специальность - механик третьего разряда, штурман малого плавания.
-В какой момент окончательно поняли, что связали свою жизнь с физкультурой и спортом?
- Это пришло со временем. Я мечтал получить высшее образование по своей специальности. Но мореходная школа не давала аттестата о среднем образовании. И мне пришлось доучиваться в школе рабочей молодёжи. Поэтому в море ходить я пока не мог, но продолжал работать матросом на стоящем в порту Петропавловска «Штурмане». А в мореходной школе я проявил себя как спортсмен, как общественник, и мне предложили должность работника в городском комитете комсомола. Там кроме основных обязанностей у меня был и спорт, и художественная самодеятельность. Даже участвовал в сценической постановке драмы Лермонтова «Маскарад». Какая у нас была самодеятельность, какие были вечера! Какие девчонки приходили! Кстати, билеты на танцы и спектакли выдавались только лучшим курсантам. Ну, а за родную мореходку я бегал на лыжах, играл в футбол и в хоккей с мячом. Когда окончил ШРМ, то задал себе вопрос: «Что делать дальше?» Мою мечту быть моряком пересилило желание работать с ребятами, заниматься спортом и общественной работой. И мне предложили должность заведующего оборонно-спортивным отделом Обкома комсомола.
-Руководящая спортивная работа всегда приносила удовлетворение?
- Всё зависело от обстоятельств и от ситуаций. В оборонно-спортивном отделе я занимался в основном снабжением районов спортивным инвентарём, участвовал в организации спортивных массовых мероприятий. Но бумажная часть этой работы мне настолько надоела, что я с удовольствием принял предложение Гриши Вайнеса, который тогда был председателем городского спорткомитета. Он так хотел сбежать с этой должности, что сказал: «Васильевич, давай займи моё место!» И что-то меня подвигло на это. Всё лучше, чем сидеть перебирать бумаги и ездить по разным торговым организациям. И я пошёл работать председателем городского комитета физкультуры и спорта. И с какими людьми я тут работал! За туризм у меня отвечал Владимир Иванович Семёнов (с 1990 года - Почётный житель Петропавловска-Камчатского), Кожемякин отвечал за школьный спорт и так далее. Все были общественники и работали на совесть! И вот я без всякого официального штата работников у себя в комитете организовывал «Эстафету мира», те же соревнования по лёгкой атлетике для школьников на сопке Любви. Мы всё делали сами - всё таскали на своём горбу, флаги, плакаты, украшения, сами занимались разметкой. Ведь тогда как такового стадиона в городе ещё не было. Зимой проводили соревнования на Култучном озере, там же проходила церемония награждения. Вот так началась моя активная спортивная общественная работа.
-Наверняка футбол и хоккей занимают отдельное почётное место в вашей биографии?
- Футболом я начал заниматься ещё в Кирове. На Камчатке уже играл и в хоккей, и в футбол за мореходку, за команду ДСО «Пищевик». Первую хоккейную площадку, помню, мы залили в центре за техникумом возле кочегарки на месте волейбольной площадки. Сами трамбовали снег, таскали воду из кочегарки для заливки льда. Сами сварили ворота, играли шесть на шесть в хоккей с мячом длиннющими клюшками. И это были первые хоккейные матчи на Камчатке. Вообще я всегда совмещал работу и увлечения. В начале шестидесятых мне предложили должность председателя областного спорткомитета. Я в это же время как раз начинал судить матчи первенства СССР класса Б. Зная, что мне опять предстоит заниматься бумажной волокитой, я хотел отказаться. Хоть я партийный, но всё же попросил дать время мне подумать. Думаю до сих пор... Тогда, кстати, предложил руководству Камчатской области вместо себя кандидатуру Юрия Ронжина, который уже имел опыт работы в городском спорткомитете. И меня услышали. Так я ушёл от этого предложения. После окончания института я год преподавал историю. Но освободилась должность преподавателя физвоспитания в камчатском мореходном училище, куда меня позвали работать, и где я трудился почти тридцать лет.
-Есть ли отличие в отношении местных властей к развитию спорта на Камчатке в советские времена и сейчас? Кто более эффективен?
- Конечно, более эффективной была работа советских партийных организаций. Правда, и там были казусы. Например, помню, мне рассказывали анекдот про одного чиновника, который при подготовке региональных сборных команд к зональному первенству перепутал хоккеистов с лыжниками. Но это говорит об интеллекте отдельно взятого человека. А вообще отношение людей в руководстве регионом было ответственным, и они серьёзно занимались вопросами развития спорта на Камчатке. Что вы хотели, если у нас вопросами развития футбола занимались даже на заседании бюро обкома партии. Вот они реально этим занимались и реально помогали. И это была система, где всегда строго спрашивали с руководителей профильных организаций за развитие того или иного вида спорта. Они этим интересовались. Когда строили в 1959 году наш первый стадион в центре города, там к восьми утра регулярно на выездные совещания собирались все партийные боссы. И это при том, что стройка стадиона была народной, ими на месте решались вопросы о помощи в поставке стройматериалов. Я тебе честно говорю, если бы не партия, то тогда бы мы ничего из спортивных объектов не построили.
-Я слышал очень много добрых слов от наших старожилов о первом секретаре Камчатского областного комитета КПСС Дмитрии Ивановиче Качине. Он очень много сделал, в том числе, и для развития камчатского спорта. Вы согласны?
- Дмитрий Иванович отличный человек и руководитель был отличный. Он много никогда не говорил, он много делал. Во многом велика его заслуга и в формировании в начале 70-х нашей футбольной команды «Вулкан». Я как раз в те годы судил первенство Союза в классе Б, а потом в А. Помню до отказа набитый наш домашний стадион, как люди стремились попасть на него в эпоху взлёта «Вулкана», становившегося призёром зональных соревнований и шедшего на повышение ещё до победы в Кубке РСФСР 1973 года. Атмосфера на стадионе у нас царила необыкновенная. И вот сейчас я вновь это почувствовал, когда начались игры молодых камчатских футболистов в ЮФЛ, я захожу в раздевалку и ощущаю атмосферу игр того первенства Союза. Единственное, чего не чувствую, так это запаха травы, потому что она у нас на газоне теперь искусственная.
-Чем вам особенно запомнился камчатский спорт советской эпохи?
- Тогда действительно был всенародный интерес к спорту и особенно к футболу. Помню, лежу в Сочи на пляже, ко мне подходит какой-то человек в кепке и спрашивает, мол, Леонид Васильевич, как там наши на Камчатке сыграли. Я-то примерно был в курсе, мне сообщали. Вот это было единение людей вокруг спорта! То же самое происходило на волейбольных матчах «Домостроителя». Трибуны всегда были битком. А сейчас пришли печальные в этом плане времена. Каждый сидит в своей норе и думает только о деньгах.
-Современная спортивная молодёжь отличается от поколения физкультурников вашей молодости?
- Как небо и земля. Хотя условия тренировок, экипировка спортсменов сейчас несравнимо высока в отличие от нашей эпохой. Наше поколение - это дети войны, многие были обездоленные, потерявшие родителей. Мы сами себе подшивали бутсы, сами клепали шипы, подгоняли простые ботинки под лыжный вариант и так далее. Сейчас всё это есть в большом количестве в продаже. И это хорошо. Но современные юноши не хотят этим заниматься. Современный студент, как правило, кроме зарабатывания денег больше ни о чём не думает. Образование и физвоспитание для него как побочный эффект. И это всё идёт из воспитания в семье, в детском саду и в школе. Вот вам пример, сейчас ввели даже в детских садах должность руководителя физвоспитания. Но толку нет. Ко мне всё больше теперь на занятия приходят парни и девчонки, которые не умеют ни ходить, ни прыгать, а уж о работе с мячом я промолчу. Фактически всё изучаем с чистого листа. Если раньше у меня на отделении был максимум 1-2 студента, освобождённых от занятий физкультурой, то сейчас таких по 5-7 человек. Мы к чему и куда идём такими темпами? Во времена СССР был культ спорта и здоровья. Занимались с утра до вечера, готовили школьные команды на уровне города и области, проводились школьные спартакиады.
-Чего не хватает сегодня для полноценного развития физической культуры и спорта на Камчатке?
- Спортивного воспитания в семье не хватает. Чтобы это было массовым явлением. Массовой должна быть и тяга к получению знаний и образования. Учить не хочешь, предмет знать не хочешь - получи двойку, иди, учи и исправляй материал. Вот пример с моим правнуком, он учится в пятом классе. Жена внука была на собрании сына и классный руководитель ей рассказала, что заниматься теперь просто невозможно. Приходит бабушка, дедушка, отец, мать и за горло берут: «А чего вы поставили ребёнку двойку?». В нашу бытность такое мы и представить не могли. Проштрафился, получил подзатыльник и помалкивал, занимался исправлением «неуда». А сейчас провинившиеся взяли за привычку качать свои права... Права теперь без ограничений имеет и ребёнок, и родитель, а вот с обязанностями какая-то проблема!
-Физкультурник Копанев вчера и сегодня. В чём основные отличия? Зарядку делаете?
- Конечно, есть отличия. Сейчас я уже на своём примере не могу показать ученикам то, что мог показать в былые годы. Но зарядку делаю каждый день. Ну, с пацанами пытаюсь дёргаться, но как дёргаться, если палец вывернут в другую сторону. Долгие годы, тем более, сейчас, согнуть его не могу. Это всё физкультура, так сказать... А так, дыхательной гимнастикой я каждое утро занимаюсь, отжимаюсь. А на даче полдня на четвереньках поползаю на грядке, тоже своего рода физкультура.
-Футбольный судья Копанев, какой он?
- Я ни разу не взял мзду за всю свою судейскую карьеру. А предложения на первенстве Советского Союза были и не раз. Приходилось иногда брать игру под жёсткий контроль. Я уже не помню, какой это был год, матч в Благовещенске. Играла местная команда против «СКА-Хабаровск». Игра была очень тяжёлая, стык на стыке, столкновение за столкновением. Я провёл на свистках весь первый тайм. В перерыве вызываю к себе главных зачинщиков конфликтов в первом тайме и говорю: «Ребята, прекращайте! Зачем превращаете игру в бойню? Пока держал игру на свистках, но теперь буду выгонять с поля!». А там полные трибуны, народ болеет, все орут, очень сложно судить было. Но игру удалось обуздать. Я и сейчас иногда выхожу судить на поле, но, как и прежде, я не позволяю игрокам грубить, нарушать правила и не плавлю игру, превращая футбол в бойню. Вообще, судья на поле всегда как будто находится между Сциллой и Харибдой. Но эта работа мне до сих пор нравится.
-Я буду прав, сказав, что ваша семья - это ваш тыл, а ваша супруга была не просто женой, а надёжной опорой и соратником?
- Я всю свою сознательную жизнь провёл на хоккейной площадке и футбольном поле, на судейских семинарах, на зональных соревнованиях в разных городах страны - Хабаровск, Благовещенск, Чита и так далее. Бывало, что выезжали с командами надолго, проводил в командировках по полтора месяца. И моя супруга на склоне лет сказала: «Лёня, я подсчитала, что мы с тобой вместе жили где-то половину срока из всех наших прожитых лет». А мы прожили вместе почти 61 год. И всё это спорт, футбол и хоккей! Конечно, ей тяжело было со мной. Каждую весну сборы - то Владивосток, то Фергана, то Сочи. С возрастом мне становилось всё труднее. И всегда Анюта ждала меня дома, встречала и поддерживала, как могла. Я перед своей женой преклоняюсь. Больше о ней нужно говорить. Ведь она берегла семью. Она была сирота, она никогда не курила, не брала в руку рюмку, а думала только о детях и обо мне. Я ей благодарен за то, что она мне позволила заниматься тем, что мне интересно. А мне всегда интересно встречаться с людьми. Вот как с тобой сейчас. Я познаю человека, его интересы, и так мы подпитываем жизненной энергией друг друга.
-Откуда черпаете силы для работы, не появляется ли желание уйти на заслуженный отдых?
- Я думаю, что если брошу работать, то быстрее «сыграю в ящик». Исходя из этого, я всё ещё тружусь. А потом, у меня ещё интерес к ребятам есть. Я на каждом уроке им пытаюсь что-то доказывать. Хотя понимаю, что доказывать им что-то сложно и почти невозможно. Но я хочу показать парням и девчатам, что мне небезразлично их физическое состояние. А физкультура и выполнение определённых нормативов должны быть на самом достойном уровне, как в детских садах, так и в школах, техникумах и вузах. Наша молодёжь обязана быть сильной и здоровой! А дорога к здоровью начинается с воспитания в семье.
Беседовал Дмитрий ПЮККЕ, РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»
Фото из личного архива Леонида КОПАНЕВА, Евгения КОРОЛЕВА и Всеволода ГНЕЗДО
28 июня 2023 г.
Обсуждения новости